Василий Тёркин

Ряд изменений связан с отказом Твардовского от первоначального намерения вывести Теркина в офицеры, сделать его «лейтенантом». Это плохо вязалось с основной мыслью «Книги про бойца», выводящей представителя самого широкого контингента «тружеников войны». Мысль вернуть Теркина в солдатскую массу возникла, по-видимому, вскоре после опубликования в газете соответствующих глав, и в журнале «Знамя» (1945, № 8) в главе «Дед и баба» вместо слова «командир», относящегося к Теркину, последовательно ставилось: «старшой», «молодец», в главе «На Днепре» вместо: «Вывел взвод» — «И вступил», и т. п.

Среди наиболее заметных перемен текста следует отметить три строфы, исчезнувшие при подготовке небрежного, как уже говорилось, издания «Роман-газеты» (1946) из главы «На Днепре»:

И еще не настоящим
Берег чудится родной.
Чем-то странным и щемящим,
Новизной и стариной.

— Тут бы, братцы… Тут бы знамя

Развернуть. Гляди весь мир:
Наступаем. Днепр за нами!
А, товарищ командир?..

— Погоди, маленько рано, —

Не сказал, подумал тот, —
Знамя сзади под охраной
В полковых тылах идет.

Выпавший текст заключался между строчками, единообразно начинающимися со слов: «И еще…», и таким образом легко мог быть пропущен случайно при перепечатке или наборе. Пропущенные строфы принадлежат к самым ярким, кульминационным и психологически убедительным местам поэмы, и в результате их выпадения недостаточно осмысленной стала следующая строфа, содержащая размышление взводного по поводу сделанного ему предложения развернуть знамя:

И еще в разгаре боя,
Нынче, может быть, вот-вот,
Вместе с берегом, с землею
Будет в воду сброшен взвод.

Можно предположить, что исчезновение этих строф, где употреблено слово «командир», связано с отказом Твардовского от намерения выводить Теркина в офицеры. В связи с этим, действительно, автор вносил в текст некоторые изменения (см. выше). Но все эти изменения были сделаны уже при печатании соответствующих глав в журнале «Знамя» (1945, № 8) и закрепились в двух изданиях 1946 г. — издательства «Советский писатель» (одно из самых авторитетных по тексту изданий «Теркина») и Воениздата. Во всех этих изданиях упомянутые три строфы оставались нетронутыми. Кроме того, первая из исчезнувших трех строф не имеет отношения к теме Теркина-командира. К тому же, изъятие этих трех строф не спасало положение, потому что несколько ниже в той же главе остаются даже слова «товарищ лейтенант», и они определенно относятся к Теркину (см. далее: «Теркин строго говорит…»). Теркин здесь назван также и «взводным», да и по всему смыслу дальнейшего текста видно, что он — командир. Вышеупомянутые авторские поправки достигли своей цели не вполне: некоторые читатели и критики и в окончательном тексте воспринимали Теркина как произведенного в офицеры. Так, А. Тарасенков писал: «Главный герой поэмы — солдат, а впоследствии офицер Красной Армии, Василий Теркин…»195

Существующая в этом смысле неясность и недоработка отчасти объясняются нелюбовью Твардовского к переделкам произведений, уже написанных. Ему проще и легче было сокращать текст, чем заниматься саморедактированием и дописыванием. По наблюдениям М. И. Твардовской, его исправления часто бывали хуже изначального текста: волюнтаризм порыва, иногда отсутствие нужного для раздумья времени и спокойствия, жесткие сроки вычитки корректур, утрата той «волновой энергии», вдохновения, которые наполняют творца во время большой работы над большой вещью, — всё это приводило к тому, что позднейшие поправки нередко оказывались слабее исконной ткани произведения.

В том же издании «Роман-газеты» исчезли еще две строфы из главы «Гармонь» (после стиха 97); первоначальный текст:

Что-то медленно по слуху
Подбирал, как будто лень,
На гармонь склонившись ухом,
Шапку сдвинув набекрень.

В изданиях «Советский писатель» и Воениздат (1946) вслед за этим была поставлена еще одна строфа:

Позабытый, деревенский
Вдруг завел, глаза закрыв,
Стороны родной смоленской
Грустный памятный мотив.

В издании «Роман-газеты» обе эти строфы исчезли. Впоследствии получилось так, что печаталась только одна вторая строфа (за исключением некоторых изданий, не влиявших на дальнейшую трансформацию текста, как, например, Гослитиздата 1949 г., Воениздата 1950 г., Детгиза 1954 г., где восстанавливались обе строфы).