Василика Даль: Возрождение

– Всем плевать, это раз, а два, все они видели, как этот чокнутый летел по влажной дороге. Они все думают, что так этому придурку и надо, – открыв заднюю дверь, я попыталась помочь парню, но он встав столбом, вяло ее захлопнул. – Что ты делаешь?

– Сзади не поеду.

Решив, что времени для споров нет, я открыв другую дверь, помогла ему сесть на соседнее сиденье и обогнув машину, плюхнулась за руль. Захлопнув за собой дверь, я сразу же выехала на дорогу не задерживаясь ни на секунду. Достав телефон из кармана худи, я вслепую набрала номер Светы, которая опять ответила не сразу. Не вдаваясь в подробности, я сообщила ей об аварии и назвала километр, чтобы она вызвала спасателей.

– Все обошлось?

– Можно сказать и так, – что значит обошлось? Не было драки, это и есть обошлось? – Я буду в хостеле через двадцать минут, – конечно было бы лучше немного попетлять, чтобы сбить их с пути, если вдруг решат проследить мой маршрут, но Тимур очень плохо выглядит.

– В том доме, есть однокомнатная квартира со всем необходимым.

– О, спасибо, – да, Питерские хранители трусливы, но в другом они помогут с чем смогут. – Я позже перезвоню, – дорога все еще скользкая, рискованно рулить одной рукой.

Света, сказав, чтобы я была аккуратнее отключилась, и я, снова убрав телефон в карман, случайно коснулась рукоятки одного из ножей, которые сегодня не пригодились. Я могла бы их и не надевать, но кто знает, чем все это могло закончиться? Если бы не дождь, безумие водителя серого кроссовера, то все могло закончиться и дракой наверное, и черт знает, кто вышел бы победителем. Избить, или даже убить могли меня вместе с Тимуром.

– Тим, ты спишь? – он молчал. – Эй, Тимур, не смей спать. Вдруг не проснешься? – правой рукой я сжала его окровавленные пальцы, и он очень слабо, но все-таки сжал их в ответ.

– А тебе не все равно? – спросил он. Тим сжимал мою ладонь, пока я, вытянув пальцы, дотягиваясь до его запястья, прощупывала пульс.

– Тимур, если бы мне было все равно, я бы рисковала ради тебя, самолично выходя на людей Корсака? – я по сути ничего и не сделала то, кроме как следовала за ними, но на самом деле я и этого бы не сделала, если бы мне было плевать. – Поверь, если бы мне было все равно, я бы не бросилась тебя спасать, – как бы он мне не нравился, я не похожа на того человека, который бросает других людей в беде. Я не такая.

Если мне на кого-то все равно, то это сравни смерти, потому что я пальцем не пошевелю, чтобы что-то сделать. Уж тем более в самое пекло не брошусь, чтобы помочь.

Любая эмоция, будь то симпатия, любовь, злость или даже ненависть, – это все проявления такого субъективного понятия, как «не все равно». Для меня «все равно» – это точка невозврата или граница, которая разделяет любовь и ненависть. Все равно – это пустота. Территория безразличия, в которой остаются люди, не попавшие ни в одну из категорий.

– От тебя можно ожидать чего угодно…

* * *

Я помогла Тимуру опуститься в ванну с теплой водой, чтобы смыть с его тела кровь и разом промыть все его раны, чтобы мне потом было видно с чем работать. Аккуратно подложив ему под голову валик из полотенца, чтобы парень не скатился в воду, я быстро вышла на кухню, чтобы найти баночку с мазью из голубых ахиресов, которые обладают быстрозаживляющим свойством. Я всегда возила ее с собой в маленькой баночке. И того количества мне хватало на ссадины и кровоподтеки.

Найдя баночку в своем рюкзаке, я поставила ее на табурет у расправленного дивана, где уже лежали бинты, вата и лейкопластырь, а также нашатырь на всякий случай.

Приготовив все, я вернулась в ванную, где Тимур подозрительно тихо лежал в воде, которая приобрела розоватый оттенок.

– Тим, не спи! – прикрикнула я в очередной раз, чтобы его немного растормошить, но он каждый раз так и норовился провалиться в дрем, но засыпать ему нельзя. Или можно. Не уверена я, но рисковать не хочу, потому пусть бодрствует.

– Стараюсь. Оно все так болит, но я терплю, хотя плакать хочется.

Я испуганно посмотрела на него, потому что он нес полную чушь. Мы довольно быстро доехали до квартиры, но Тим был в бреду, то ли от боли, то ли от многочисленной потери крови.

– Все, встаем, – пора его вытаскивать, пока он совсем не обмяк в теплой воде. Положив руку под голову и слегка придерживая его корпус, я помогла парню сесть, и потом перехватив его руки, поддержала, пока тот вставал на ноги, едва не теряя равновесие. Я поддалась вперед, обхватывая руками его за талию, не обращая внимания на свою майку, что уже сильно намокла. Я крепко его держала, пока Тим вылезал из ванны. – Эм, я нашла там вот это. И ты мог бы сам переодеться? Я не могу положить тебя мокрым на диван.

– Вот «это» называются трусы, если ты не знала, – он еле-еле разлепил свои глаза, чтобы посмотреть на то, что я настойчиво пихаю ему в непослушные руки. – И штаны. Я попробую.

– Я буду ждать за дверью, – промямлила я, расцепляя руки и собираясь выходить, но Тим не дал мне выйти. Он мягко, но властно обхватил мое запястье своими длинными пальцами. – Что ты делаешь?