Василиса Прекрасная

— А ведь у тебя температура, и немаленькая. Давай-ка обратно в кровать. Я принесу тебе завтрак. Чего хочешь?

Вася пожала плечами. Есть совсем не хотелось.

— Ладно, топай в спальню, а я что-нибудь соображу.

Василиса опять легла в постель, растроганная до глубины души искренней заботой чужого человека.

«Неужто я произвожу такое жалкое впечатление? Зомбик…» — Она усмехнулась, хотя ей хотелось плакать.

«Я неудачница, и жизнь моя кончена», — подумала Вася, и ей до такой степени стало жаль себя, что слезы тут же брызнули из глаз, заструились по щекам и быстро образовали в ушах лужицы, их совсем заложило, голова заболела. Сквозь влажную завесу Вася разглядела Нину, та серьезно смотрела на нее.

— Вот градусник. Горячее молоко. Выпей и поспи. Во второй половине дня придет доктор. — Она участливо похлопала Василису по руке. — Все будет хорошо.

В комнату просунулись две рожицы и одна лохматая морда.

— Не плачь. Прекрасная. Мы тебя расколдуем. — Уверенный в своих силах, Гаврила добавил: — Точно.

Пес что-то тявкнул в поддержку, кот урча, устроился в ногах Василисы.

И девушка вдруг почувствовала себя маленьким любимым ребенком в большой дружной семье и, схватив руку Нины, благодарно сжала ее. Волнение мешало ей говорить.

— Спасибо, — только и смогла она выдавить. — Я никогда…

— Ну-ну, все нормально, мы тебя, правда, расколдуем. — Нина улыбнулась ей. — А теперь спи. Кот не мешает?

— Нет, пусть урчит. — Глаза ее уже закрылись, сон быстро завладевал ее уставшей душой.

Спала Василиса очень долго. Иногда сквозь дрему она слышала, как кто-то заглядывает в комнату, прислушивается к ее дыханию и со словами «еще спит» тихо удаляется. Гаврила приятной тяжестью покоился в ее ногах и баюкал сладким кошачьим храпом.

Несколько раз Вася открывала глаза, поворачивалась на другой бок и снова засыпала, успев подумать, как же она устала. Ближе к вечеру в комнату вошел мужчина в сопровождении Нины. Вася только-только очнулась от сна. Это был врач Иван Дмитриевич — человек очень мягкий и внимательный. Осмотрев ее, он вынес заключение:

— Простуда, плюс нервное истощение. Лечению поддается. Так что не унывайте. Больничный нужен? Нет? Тогда вот рецепты, ну и постельный режим, естественно, питье. И если за вами будет ухаживать Нина, то скорое выздоровление я вам гарантирую. — Доктор поднялся. — Зайду завтра. До свидания. Прекрасная. Кажется, так вас прозвали в этом доме?

Василиса улыбнулась и попрощалась с ним. Шевелиться не хотелось. И она опять закрыла глаза.

Несмотря на оптимистические заверения доктора, Вася хворала довольно долго и тяжело. Виновато в этом было ее душевное состояние. В какой-то момент она сдалась, и болезнь могла делать с ее организмом все, что ей вздумается. Но перелом наступил, и Василиса пошла на поправку. А почувствовав это, она испугалась выздоровлению. Сейчас за ней все так трогательно ухаживали, Вася привыкла к этому гостеприимному дому, полюбила его обитателей и очень боялась потерять их. И, даже понимая, что поступает по-свински, продолжала эксплуатировать их, растягивала свою болезнь.

Она убегала от любой мысли о прошлом, о будущем, целиком сконцентрировалась на настоящем и часто занималась тем, что день напролет наблюдала за стрелками часов, поставив себе целью увидеть движение часовой стрелки.

— Ну, как ты сегодня? — прервала Нина жиденький ручеек ее пустых мыслей. — Спустишься к обеду?

— Нет, спасибо, у меня совсем нет сил. — Вася старательно избегала ее проницательного взгляда.

— У тебя нет сил, потому что ты не хочешь, чтобы они у тебя были, — твердо сказала она. — Давай поговорим начистоту. — И села в кресло напротив.

«Вот и все». — Вася вздохнула и посмотрела на Нину.

— Мой муж — человек очень занятой, очень деловой, очень богатый, — неожиданно начала та. — Характер у него очень тяжелый. Все с наречием «очень», как видишь. Когда Саша в Москве, жизнь в нашем доме подчиняется ему, его требованиям и желаниям. Но в обмен на это он дает мне, и нашему сыну, даже нашим Гаврилам, которых поначалу терпеть не мог, очень многое. Вот опять «очень». — Нина улыбнулась. — Дает свою любовь, защищенность, опору. Мы за ним как за каменной стеной. И я бесконечно ценю это. Конечно, иногда бывает и одиноко, и обидно, и зло берет, что я превратилась в домохозяйку и все мои таланты побоку. Но я знала, на что шла, и знаю, ради чего так живу.

Вася, забыв про свои тревоги, внимательно слушала Нину. Первый раз та говорила с ней так откровенно, и сейчас, понимала Василиса, настал решающий момент. Сможет ли она ответить Нине тем же? Сохранит ли эту свалившуюся с неба дружбу? Как бы ей хотелось этого!