Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве (СИ)

— Дура я от тебя сбегать что ли? Знаю, между прочим, что может в лесах водиться, чай не всю жизнь в горнице просидела, — проворчала я, протянув руку за луком. — Дай сюда.

Горыныч подчинился, мой лук мне отдал, свой с плеч сбросил и колчан из-за спины потащил.

— Выбирай, Василиска, какая мишень больше приглянется.

Васяткой звать меня он не хотел, Василисой тоже, уверенно заявляя, что я Василиска и никак иначе. Мол, напоминаю я ему некоего Василиска — его дааальнего родича. Чем именно напоминаю ответить Горыныч затруднялся, лопотал что-то про наглые зеленые глаза и беспокойный характер, которых у меня отродясь не было. Потому что глаза у меня были синие, а характер покладистый…чтобы там кто ни думал.

Вот не знаком Змей был с моей младшенькой сестрицей, иначе сразу бы мнение обо мне переменил.

Развлекались мы не так чтобы долго, но усомниться в том, что смогу Горынычу нос утереть я успела. Стрелял он просто мастерски, не каждый дядькин лучник так умел, а уж своих людей Еремей не жалеючи выправлял, чтобы настоящие воины князю служили, а не болванчики в кольчугах. Но приуныть не успела, момент Змеева триумфа спугнула расстроенная ведьмочка.

Горыныч ее издали приметил, расслышал треск веток и гневный шорох листьев — кусты негодовали, когда она сквозь них продиралась; лук свой опустил, да и повернулся лицом к незваной гостье.

И когда вывалилась та на поляну, вся встрепанная, с полураспущенной косой, полной листьев, с длинной царапиной на щеке — подарком особенно злобного куста, с порванным подолом сарафана и полузадушенной, крепко прижатой к груди, огромной жабой, мы ее уже ждали.

— Царевна! — выпалила нежданная гостья, жадным взглядом огладив меня с ног до головы. — Царевна!

— Тебе чего надо, ведьма? — недружелюбно поинтересовался Горыныч, закрыв меня собой.

— Весняна я. На силу вас нашла. — запыхавшаяся, расстроенная, несчастная очень, она протянула к нам подрагивающие руки с зажатым в них жабом. — Помощь царевны мне нужна.

— Какая же?

Именно этого вопроса Весняна с нетерпением и ждала.

Недлинный ее рассказ меня неожиданно повеселил и озадачил одновременно. Потому что выяснилось, что нечисть с людьми очень даже может общаться, при условии, что человек этот не желает ее сжечь, или сердце из груди вырезать, или голову с плечь снять, или…фантазия у людей богатая, в общем-то.

Как выяснилось, у Весняны, недавно закончившей обучение, совсем еще молодой и не так чтобы опытной ведьмы, жених объявился, из людей. Кузнецов сын, что жил в человеческой деревне, на границе Кощеевых земель расположенной. И вот довелось им впервые страшно поссориться. О причине ссоры ведьма говорить открыто не захотела, только краснела, белела и бормотала что-то про родных своего жениха, с которыми ей знакомиться ну никак не хотелось.

Ссора была первая, жаркая и закончилась проклятием. Которое мне предстояло снять.

— Ты же царевна, — жалобно шмыгая носов, сказала она, — создание волшебное. Поцелуй его, проклятие и спадет.

— Ишь чего удумала, — возмутился Горыныч. — Ты иди-ка, давай отсюда. Нам и самим царевна нужна. Нецелованная!

Последнее слово он особенно выделил, но смутить ведьму не смог, не того характера была девица, чтобы так вот смущаться.

— Ну как же я пойду? Он же заколдованный. И не расколдуется ведь сам.

— Сама целуй!

— Целовала уже! Не помогло. Тут царевна нужна.

— Нет уж. — сказал Горыныч.

— Давай сюда свою лягушку. — сказала я.

— Василиска… — угрожающе позвал меня Змей, — даже думать не смей.

— Почему это? Я же могу попробовать помочь. Значит попробую. — отрезала я. Мне и самой хотелось знать, что из этого выйдет. Всегда ходили слухи, что поцелуй царевны всякое проклятие снять может, но попав в замок Бессмертного я как-то засомневалась в этом уверении — никто ж меня не просил Кощея целовать. А теперь, вот выяснилось, что не такая уж это и неправда…и потому мне только страшнее становилось. Ибо я не могла, да и не хотела представлять то проклятие, от которого поцелуй царевны — не избавление. И совсем уж страшно становилось от понимания, что я не настоящая царевна…проще было прямо сейчас проверить на что я способна. А то ж мало ли, вдруг для такого дела и простая княжна сгодится…царевнина дочка.

— Это жаба, вообще-то. — скромно пробормотала Весняна. А передав мне своего ненаглядного, поспешно уточнила: — Только в щечку!

— Знамо дело. — пробормотала рассеянно, примеряясь к равнодушно взиравшей на меня жертве ведьминого гнева.

Дурная надежда, не оформившаяся, но очень нужная, теплилась где-то глубоко внутри обрастающая непоколебимой, но еще слишком хрупкой уверенностью, что если с ведьминым проклятием разберусь, то и Кощеево мне по силам будет.

Перед тем, как жабу целовать, я зажмурилась, преждевременно скривилась и осторожно чмокнула ее в макушку. Прикосновение к сухой, шершавой шкуре оказалось на удивление ничуть не противным.

Ведьма затаила дыхание, Змей тоже. Да даже я не дышала, в надежде глядя на жабу. Жаба отвечала мне отупелым, сонным взглядом.

— Ничего. — простонала Весняна, закрыв лицо руками.

— Прости, — пробормотала я, почему-то чувствую свою вину.