Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве (СИ)

В тронном зале было пусто, тихо и печально. Самые страшные следы сражения уже были убраны, но стены все еще хранили следы недавней битвы, а пол взрытый сокрушительной магией, выглядел жалко.

Аспид ждал какого-то дюже талантливого зодчего, способного исправить это безобразие, сотворенное его семейством и до момента прибытия мастера зал просто закрыли.

И я не стала здесь задерживаться, не желая вновь переживать самые страшные мгновения своей жизни…и Кощеевой смерти, если быть совсем уж откровенной.

Из зала вело три коридора. Один — тот, по которому пришла я. Другой — на двор, к воротам, ведущий сквозь самые мрачные и зловещие галереи и переходы — специальный проход для всех званых и незваных гостей. И последний, третий — тот который я ни единожды не посещала. Туда и пошла.

Никогда я не думала, что придет день и мне по доброй воле придется спускаться под землю, в темницы; однако же, день этот настал и я упрямо искала ход в самое неуютное и злое место этого замка. Добровольно искала.

И нашла.

Не с первого раза, конечно, все ж в прошлом счет я вела с закрытыми глазами и на руках у Тугарина, а в этот раз шла сама и шаг мой ничуть не походил на шаг Змея. Но сдаваться я не спешила и даже уперевшись в дверь — по состоянию намертво запертого замка и густому слою пыли можно было с уверенностью утверждать, что данная часть замка закрыта уже давно. А значит темницы точно не за ней. Настолько проржавелый замок я видела впервые и очень сомневалась, что ключ сумеет его вскрыть.

Не желая сдаваться, я вернулась в точке отсчета и прошась уже медленнее, куда внимательнее относясь к каждому повороту. Наградой мне стала лестница и плохознакомая дверь, которую видела я всего раз да и то изнутри.

Широкие железные полосы скрепляющие массивные, деревянные доски, пусть и были изъедены ржавчиной, но все еще казались крепкими, как и запор надежно закрытый сейчас, отсекавший от меня сырой сквозняк подземелий.

— Ну, Василиса, давай, — растерев ладони, глупо себя подбадривая ничего не значащими словами, я не без труда отперла дверь и на ощупь, держась за шершавую, неровную стену, спустилась вниз. На лестнице света не было, зато он был в коридоре, ряд редких факелов, один из которых находился напротив решетчатой двери и освещал скудную обстановку царской тенмицы. На жесткой и даже на вид неудобной койке, недвижимый лежал Кощей. Опутанный цепями, он казался неживым.

— Вашество? — робко позвала я.

Ответа не последовало.

— Кощей?

Бессмертный лежал с закрытыми глазами и, казалось, даже не дышал, скованный, чуть ли не вросший в свою лежанку, он слишком походил на труп…

Ключи висели на стене, ровно в том месте, где и раньше. И я не долго думала, прежде чем взялась за них, собираясь добровольно ступить в темницу и удостовериться, что мне все просто кажется, и Кощей на самом деле жив и просто спит. А я глупая паникерша и мне должно быть стыдно.

Замок поддался легко, кажется его смазали, но дверь открылась с предостерегающим скрипом. Кощей даже не пошевелился.

Так и оставался лежать, позволив мне приблизиться, давая возможность прислушаться, чтобы услышать лишь тишину. Затаив свое дыхание, я пыталась рысслышать его, но слышала лишь быстрый стук крови в собственных венах.

— Кощей, — несмело позвала я, опустив ладонь на его грудь, поджидая пусть слабые, но хоть какие-то удары сердца. Пальцы нащупали лишь прохладную и жесткую грудную клетку, будто бы схваченную посмертной корочкой льда.

— Кощей, — еще раз позвала я, уже не сдерживая своего беспокойства, потрясла его сначала неуверенно, потом сильнее, — Кощей!

В момент, когда я уже почти сорвалась в истерику готовая бежать к Змеям и сообщать им о третьей смерти государя, тот слабо вздохнул:

— Нигде от тебя покоя нет, — хрипло произнес он, с трудом размыкая спекшиеся губы.

От рухнувшего на меня облегчения, я обессиленно осела на пол, не отнимая руки от холодной груди. Страшно было его отпускать.

Из самого моего нутра поднялся и разросся нервный, готовый взорваться горячими слезами, сдавленный смешок.

— Я спасать вас пришла.

— Хорошо это, — просипел он, слабо кашлянул тяжело открывая потухшие, усталые глаза. Попросил: — Тогда уж будь ласкова, воды принеси, спасительница.

И я тут же оказалась на ногах, желая выполнить его просьбу.

Вот только прося воды, Кощей как-то забыл уточнить, что нуждается он не в одной кружке. И даже не в одном кувшине. Большом, медном кувшине с тисненым рисунком…

Тот самый кувшин, который я носила ему столько раз, что просто сбилась со счета. Как и домовые, бесприкословно, но с нескрываемым удивлением, раз за разом нопалнявшие мне его чистой студеной водой.

Я устала, израсходовала много времени, но накрепко запомнила путь, ведущий от темниц к домовым, возможно, это была не самая короткая дорога, но самая легкая и самая первая, которую я отыскала.

— Спасибо, — проговорил Кощей, обессиленно откинувшись назад, когда вода в кувшине в очередной раз кончилась и я отняла медный ее край от пересохших губ.