Василиса (СИ)

   Василиса от негодования обвилась в одеяло и присела на кровать, скрывая изуродованное тело, но мать успела увидеть. Растрепанная дочь была синяя от синяков, начинающихся от живота и заканчивая ногами.

-Кто тебя так? – выдохнула она, присев рядом, нежно провела по царапине на щеке. Вася молчала, стискивая зубы. – Дочь не молчи. Ну, скажи ты что ни будь! - Василиса вырвалась из рук матери, и убежала в ванную, громко крича бранные слова.

Мать побежала следом и, становясь у двери в ванную, услышала громкие всхлипы.

-Не плачь. Собирайся… Нас вызвали в университет,– лишь и произнесла родительница и убежала на кухню за водой.

    Родители еще в подростковом возрасте Василисы, пустили ее жизнь на самотек. Работа, а за ней непрерывные цепи дел, заменяли им и дочь, и сына, и, кажется, всю жизнь. Как и любому ребенку, еще тогда, девочка Вася, всеми способами пыталась привлечь внимание до того холодных к ней родителей: то разбивала окна в школе, или с мальчишками ходила на драки, то чуть не подпалила кухню, первый раз пробуя себя в приготовлении пирога. Но родители лишь ругали её и наказывали, оставляя дома снова одну. Тогда девочка привыкла к одиночеству, и даже шла, шагая с невидимой преследницей в ногу.

   Девочка взрослела и вскоре стала гордой лебедью, которая искала новые ощущения в компаниях дворовых парней, а затем и университетских. Тогда ее жизнь тесно переплелась с закадычными подружками Миркой и Рэной. В них она нашла и мать, и отличных подруг. Тогда ей казалось, что ничего лучшего и быть не может. Одиночество с каждый днем отступало,  проблемы семьи постепенно уплывали на второй план. Василису это даже радовало. Как у других знакомых,  родители  Васи не пеклись о ней и чрезмерно не контролировали. Она была вольна. Но подруги исчезли, одиночество снова подкралось, норовя, приблизится так близко, что избавиться от покинутости было бы невозможно.

    Василиса с силой стукала ногами о ванну пытаясь унять боль, которая ранила не физически, а мысленно. Холодные ручейки душа стукали каплями о тело. Губы дрожали:

«Снится, что мне не дожить до весны,

Снится, что вовсе весна умерла

Страх во мне оставляет следы,

Я думала, что страх - это просто слова…»

   Тело снова заломило болью. Завернувшись в полотенце, она выбежала из ванной комнаты, пытаясь не встретиться с матерью, которая слишком поздно обратила на нее внимание.

   В машине было душно, Вася открыла окно, ветер обуял ее волосы, растрепывая их из непривычного пучка.

-Может, расскажешь что случилось? – спросила мама, держа руль одной рукой, а другой, крася губы. Василиса отвернула лицо, к окну, не отвечая. Мать вздохнула, покосившись в зеркало, увидела вместо дочери, ее серую тень. Вместо платья рваные джинсы, которые Вася  купила ради забавы и майка, которую дочка одевала, когда они делали ремонт у бабушки еще с остатками краски. Мать еле удержала вздох.

   За окнами машины мелькали обыденные улицы, обуянные дождем. Вася, в глубине души, пыталась подумать о  волнующих глубину сердца проблемах, но присущая ей упёртость  заставляла ее вдумываться в слова песни, которая монотонно глохла в недрах души.

    Высокое пятиэтажное здание высилось, пытаясь, дотянутся крышей до самого неба. Под крыльцом университета  толпилось кучу народа: кто глупо швырялся по небольшим группкам народа или сидел на лавочке со стопкой безликих книг, кто-то пережидал перемену, дыша свежим воздухом, или курил в облачке дыма. Каждый был с кем-то, но и был и сам по себе. Она поняла это позже: когда люди могли быстро ворваться в жизнь, принося кучу впечатлений и, так же, быстро уносились, подобные ветру, оставляя воспоминания.

    Мама шла позади, стуча каблуками -  они были неизменны в ее жизни. Лишь  ночью мать возвращалась домой и, снимая туфли, облачалась в тапочки. Василиса видела это крайне редко.

    Как всегда, у крыльца на лавочке сидела «ее компания», там и сидел Паша, сжимая в объятиях новую девушку. Скулы сами по себе задергались, а зубы сжались. Вася отвернулась. Кто-то из знакомых пытался ей помахать, но увидев волчьи взгляды «Васиной компании», одернули руку.

   Новая девушка Паши покосилась и рассмеялась в лицо:

-Это, кажется, наше слабое звено! Прощай, детка! – резал слух писклявый голос блондинки.

   Странные косые взгляды. Тогда Вася с трудом привыкла к ним. От неё отвернулись все.

    Кабинет за кабинетом. Кругом бежевые стены с картинами писателей, художников, физиков. Коридор узился, картин становилось еще больше, были слышны истошные крики людей, и, наконец, они остановились у двери ректора. Елена Витальевна – так звали ее мать, постучалась в дверь.

-Заходите! – этот тон голоса Вася запомнила навсегда - с хрипотцой и полный неприязни.

    Кабинет резал свет. После темного коридора он казался белоснежным. Вася осталась стоять, Елена Васильевна присела.