Василиск

P.S. По непроверенным данным на месте происшествия кроме тела сторожа был найден еще один не обезображенный труп – молодой женщины 25-30 лет, – завернутый в брезентовую ткань, лежащий неподалеку от свежевырытой ямы. Если верить этим данным, хищник-невидимка не трогает женщин и стариков, так что селянкам и пожилым селянам можно попробовать пожелать спокойных ночей – во всяком случае до тех пор, пока господа из «новых» не завезут в страну менее разборчивых тварей.

«Московский пи..болец» от 26 февраля 199.. г.

Когда он закончил, то уже не вздрагивал внутри – внутри у него все вибрировало, но… Он действительно умел себя контролировать, поэтому внешне оставался вполне спокойным и даже равнодушным. Хотя и не счел нужным скрывать заинтересованность – слишком уж проглядывалось сходство, и изобрази он полное равнодушие и непонимание, Соленый мгновенно уловил бы фальшь.

– Занятно, – задумчиво проговорил он. – Определенная схожесть имеет место, но… Во-первых, газетенка желтая. Во-вторых, за городом в принципе мог появиться какой-то зверь – ну, тигр-то вряд ли, но…

– Желтая, не желтая, но во-первых, это было, – перебил его Соленый. – Года полтора-два назад. Во-вторых, там, – он кивнул на газетный листок, который Хруст так и держал в руках,

(почему-то не мог выпустить из рук… не мог положить на столик…)

– была такая охрана, что никакой зверь не… Да что зверь, того, кого они охраняли, вообще никто не мог пришить, ни зверь, ни… Разве что, – Соленый вдруг усмехнулся,

(… без всякого смеха… как-то с т р а ш н о усмехнулся…)

- сам… Ты спросил, верю ли я в Бога? Не знаю, не задумывался, но тогда, – он опять кивнул на газетный листок, – я был готов поверить в дьявола.

– Интересно, – пробормотал Хруст, – почему же я ничего не слыхал… Это было… – он глянул на дату, выведенную в уголке листка мелким шрифтом, – почти два года назад. Почему же я ничего… Ни на Петровке, ни в Главке никто об этом…

– Через день это дело с Петровки забрали. Железные. Ну, в смысле, гэбуха… Они же заткнули рты журналюгам.

– Знакомая картина, – кивнул Иван. – Но даже за один день что-то должно было просочиться. Ну, хотя бы слушок…

– Они всем заткнули пасть. Как следует. Что тебе рассказывать, ты же знаешь, они – могут.

– Но почему? Хотя… Подожди, – Хруст собрался с мыслями, – Ты сказал, кого они охраняли… А что, если с этого места поподробнее? Тут сказано, крупный предприниматель, один из авторитетов… Это что, законник был, вор в законе? – он посмотрел Соленому прямо в глаза и с удивлением увидел, как тот как-то тоскливо отвел взгляд в сторону. – Не можешь сказать? Или не хочешь? Тогда зачем звал? Зачем весь этот базар, для галочки?

– Да сказать-то… – опять как-то тоскливо буркнул Соленый. – Не поймешь ты, если скажу.

– Потому что глупый? – осведомился Хруст.

– Стал бы я с глупым балакать, – отмахнулся Соленый. – Не поймешь, потому что тут объяснять надо, а вот объяснять-то, – он каким-то воровато-хищным взглядом вдруг окинул весь зал кафешки, всех своих шестерок и уставился на свой фужер. – Может выпьешь немного? Хотя… Знаю, со мной не станешь

– Выпью, – неожиданно для самого себя сказал Хруст. – Закажи того же, что сам потребляешь.

Соленый слегка повернул голову к стойке. Облокотившийся на стойку парень тут же оказался рядом, а его ухо оказалось в непосредственной близости ко рту Соленого. Соленый шевельнул губами, парень кивнул, вновь оказался у стойки, потом за стойкой, потом исчез за дверью за стойкой, потом появился с фужером на тонкой ножке – точно таким же, какой стоял перед Соленым, – потом фужер оказался на столике перед Иваном, а парень оказался в прежней скучающей позе у стойки бара. Все это заняло секунд сорок. Иван взял почти доверху налитый фужер, кивнул Соленому и сделал хороший глоток – так примерно на треть фужера. Там оказался чистый джин.

– Так вот, – продолжил Соленый. – Объяснить-то я как раз ничего и не могу. Я… – он вздохнул, отпил из своего фужера и как-то уныло сгорбился. – Я могу тебе байку рассказать, но ты эту байку никому не повторяй, если… Если жить хочешь. Ни корешкам своим, ни блядям каким. Ну, разве что, Рубца можешь спросить, но он тебе то же самое скажет. А другим – ни-ни. Ты мне веришь?

Хруст пожал плечами и сделал еще один глоток из фужера. Примерно такой же, как первый.

– Ну, ладно, – помолчав, сказал Соленый. – Молчание знак согласия. Я хоть и без короны пока что, но кое-какое положение имею… И ты знаешь, зря пиздеть не буду. Вот ты спросил, в законе тот был, и вроде как обиделся, когда я сказал, что не поймешь. Ладно, отвечу на вопрос. Он был вне закона. Ну, или… как бы за законом. Понял?

– Нет, – подумав секунду, честно ответил Хруст.