Василиски и другие неприятности (СИ)

— Маленькая, — Гор устроился на низком кресле за моей спиной и заставил откинутся на себя. — Запомни, ты наше сокровище, и я лично хвост в узел завяжу тому, кто на тебя покуситься. А пока ты не наша жена, желающих может набраться огромное количество. — я впервые услышала сталь в его голосе, направленную казалось бы не на меня, но…

И впервые он поцеловал меня зло, вымещая всю свою ревность и желание закрыть от окружающего мира.

Мне было не столько неприятно, сколько обидно, от того что меня не слышат.

Оглядываясь назад, могу честно сказать, что я сама была глуха и слепа, о чём не раз пожалела, но в тот момент я лелеяла свои надуманные обиды, припорошенные страхами и сомнениями, и в то же время оставалась в розовых очках первой влюблённости. Да, к тому моменту я уже успела влюбиться в двух несносных рыжиков.

Поцелуй Гора из жесткого и болезненного постепенно становился мягче, но я всё равно не отвечала. Я замкнулась в себе. Когда же он прекратил мучить мои губы, я попросила:

— Верните меня домой.

— Малышка… — кажется Гор понял, что перегнул палку, но я уже завелась.

— Верните. Меня! Домой! — я почти сорвалась на крик, признавая свою беспомощность.

— Вечером мы зайдём к тебе поговорить. Надеюсь мы сможем понять друг друга. — Сид помог мне встать и сделав шаг с ним, я оказалась у себя. — Мы могли бы подыграть тебе, показать себя с лучших сторон и казаться мягче и терпимее, но мы такие, какие есть. И мы не притворяемся и не обманываем тебя. Хотим, чтоб ты видела нас настоящих, а не подслащенные образы. — он ушел не прощаясь.

И я осталась одна. Запутавшись к своих страхах, обидах и непривычном отношении мужчин ко мне.

Не желая валяться в кровати, в ожидании вечера и их прихода, я ушла в лес, подальше ото всех.

Лес встретил меня тишиной, той самой, что мне не хватало в голове.

Раз я не могу заставить себя мыслить рационально и разложить мысли, чувства и желания по местам, то попробую заняться единением с природой.

Понемногу, заставляя себя отвлечься на чуть отличающиеся от земли краски, листву с тонким синеватым отливом, в тех малых островках зелени, что не успела потерять летние краски, сменив их на золото и багрянец, я увлеклась и наслаждалась тихой песней леса, шепотом листьев, шуршанием опавшей листвы и пожухлой травы.

Дерево, в которое я так неосторожно проникла несколько дней назад, удивительным образом пустило несколько пучков корней в почву, прямо из ствола, лежащего на земле.

Я, как и в прошлый раз устроилась на нём, пытаясь узнать, как оно себя чувствует.

Дерево стало 'грядкой'. Оно постепенно дряхлело и разрушалась, уже не способное подняться, но сквозь него росли маленькие побеги. Те три пучка корней, что я увидела, это будущие деревья, что формируются в старом стволе.

Удар в висок был более чем неожиданным, как и темнота, что пришла вслед за ним.

***

Очнулась я в темном помещении, лишь из узкого продолговатого окна, длинной с один кирпич, расположенного под самым потолком, лился свет. Точно не ночь, но определить время суток я не могла.

Я лежала на каменном полу, который был присыпан отнюдь не свежей соломой. Никаких иных удобств не наблюдалось.

Шероховатые кирпичные стены удручали своим шоколадным цветом. Единственным ещё более тёмным пятном в этом каменном мешке, три на три метра, была тяжелая кованная дверь, покрытая острыми шипами с моей стороны.

Очень хотелось забиться в угол и тихо скулить на одной ноте. Только в углу сидеть было так же некомфортно, как и в любом другом месте этой кельи.

Я воспользовалась своей силой, но прощупав всю солому, смогла сделать один неутешительный вывод — живого здесь ничего нет. Я могу лишь ускорить разложение и остаться сидеть в луже гнили.

К счастью, я пробыла одна недолго, ровно столько, чтобы свыкнуться с мыслью, что меня похитили, но не успеть впасть в отчаяние.

Громко, со скрежетом провернулся ключ в замке, и дверь открылась. В помещение зашли трое нагов в хламидах изумрудного цвета с чёрными закорючками, нанесёнными по всей поверхности ткани. Чёрные отвороты на рукавах, на высоком воротнике-стойке и чёрные пояса, с прицепленными на них короткими ножами.

Не церемонясь, меня схватили за волосы и потащили на выход. Я вскрикнула от боли, но не сопротивлялась, хотя понимала, что ничего хорошего меня не ждёт. Только вот короткие ножи, прицепленные к поясам, давили во мне даже мысль к активному сопротивлению.

Так страшно мне никогда не было. Я мысленно проклинала своё желание приключений и каких-то свершений, как у Кати. Лучше бы я сидела дома у моих василисков, нежилась в их заботе и радовалась жизни. Пусть намекают на что хотят, пока нам хорошо вместе — нужно просто ловить удовольствие. Что будет потом — посмотрим. А сейчас, стоит признать, мне с ними хорошо так, как никогда и ни с кем не было. Хотя, чем дальше мы шли, тем меньше я верила в то, что что-то ещё будет хорошо.

Единственное, на что я надеялась, так это на маячок, на одном из моих браслетов. И костерила себя мысленно за то, что так и не попросила Катю дать мне новый телепорт домой взамен потерянного.