Васёк Трубачёв и его товарищи

Витя Матрос, скучая без Трубачева, каждый день поджидал его после занятии у дома Екатерины Алексеевны. - А нам новых учителей прислали! - захлебываясь, рассказывал он ребятам последние школьные новости. - Один важный такой, в очках, с бородой. Физик. - Откуда ты знаешь, что физик? - Сразу видно. Как только пришел, так и потребовал кабинет для физических приборов. Учителей всегда видно, кто по какому предмету. Учительница литературы пришла и тоже сразу за свое взялась - давай библиотеку устраивать! Старенькая, седая, а голосище у ней! Все как будто декламирует что-то... В нижнем коридоре шкафы с книгами поставила, столик, велела лампочку ввернуть и сидит. Книги выдаст. - А кто из ребят ей помогает? - с грустью спросил Малютин. Работать в библиотеке было его давнишней мечтой. - Тишин ей помогает. - Тишин? - Ну да. Он любит читать. Кудрявцев ему говорит один раз: "Ты, - говорит, - Тишин, читаешь про хорошее, а сам поступаешь плохо". А Тишин нагнул голову и смотрит: "Я, - говорит, - книгу к себе не применяю!" Витя фыркнул и поглядел на лица ребят. Те хмуро улыбались. - А математика не прислали еще? - спросил Петя Русаков. - Математика? Нет. Учительница по географии пришла вчера. Строгая, ну-ну! - Витя покрутил головой. - Первому от нее Грозному попало. За глобус. Он в сарае лежал и отсырел, а потом высох, и трещина какая-то на нем появилась. А учительница - - к Ивану Васильевичу: "Ну как я детей учить буду? Ведь тут каждая ниточка что-нибудь обозначает! Тоненькую трещину можно за речку принять". Грозный на 303 дел очки и говорит: "Ничего особенного я не вижу, все на свете меняется. Может, когда-нибудь и речка тут будет". Мы прямо чуть со смеху не умерли! Витя, болтая, провожал Трубачева до самого дома. - Я все надеюсь, Трубачев, что ты в нашем классе останешься, - искренне сознался он однажды. - Нет, Витя, не желай мне этого! - серьезно попросил его Васек. Витя огорчился: - Мы бы с тобой вместе учились, вместе потом и в моряки пошли! Один раз около дома Екатерины Алексеевны Васька встретил Алеша Кудрявцев. - Ну, как у вас дела? - озабоченно спросил он Трубачева. - Я хотел у Елены Александровны узнать, но ее нигде не видно. - Она все время с нами. Мы готовимся. Алеша с глубоким сочувствием смотрел на осунувшиеся лица ребят. "Зачем мучить их экзаменами!.. Если б папа поговорил с директором... он все-таки генерал, его просьба много значит..." - быстро подумал он про себя и, покраснев, решительно отогнал эту мысль. - У вас только по арифметике будет экзамен? - спросил он вслух. - Не знаю! Остальных предметов мы не боимся. Алеша задумался: - Ну, а как вы чувствуете, выдержите? - с беспокойством спросил он, прощаясь. - Мы все прошли, но мало ли какой случай... Ведь у нас нет годовых отметок, которые тоже считаются, если на экзамене ошибешься, - серьезно пояснил Сева. Обеспокоенный участью своих новых друзей, Алеша печально бродил по школе и, зорко приглядываясь ко всем учителям, нетерпеливо ждал математика. "Если он придет, я заведу с ним разговор, дам ему дневник... Вот, скажу, у нас в школе есть ребята, вы почитайте про них, пожалуйста. Они пионеры, отличники... Неужели провалит после этого?" Алеша не находил себе места. Один раз в школу пришел человек с узким, длинным лицом, твердым носом и шишковатым, выпуклым лбом. На сухощавой фигуре его ловко сидел темно-синий костюм, на голове мягкая шляпа придерживала тонкие бесцветные волосы. Незнакомый человек спросил Леонида Тимофеевича и в ожидании его прохаживался по двору. "Математик!" - почему-то уверенно подумал Алеша и выбежал во двор. - Здравствуйте! - бойко сказал он, подходя к незнакомцу. - Директор скоро придет. - Я подожду, - сказал тот. - Может, зайдете в пионерскую комнату? Там можно посидеть! - предложил Алеша. - Можно зайти, можно посидеть, можно и постоять, - согласился пришедший. Алеша проводил его в пионерскую комнату. "Математик", заложив за спину руки, пристально поглядел на электрическую лампочку, низко свисавшую над столом, потрогал шнур. Потом открыл дверь в коридор, пошарил глазами по потолку, отрывисто спросил: - Сколько у вас точек? Алеша не понял. - Садитесь на диван, - вместо ответа торопливо сказал он и, волнуясь, взял в руки дневник. - У нас в этой школе есть отличники, пионеры... Они всегда очень хорошо учились. Очень способные! Особенно по арифметике. И вообще... Вот дневник. Хотите почитать? Пришедший поглядел на Алешу. Глаза его оживились, на губах появилась добрая улыбка: - Я дневниками не занимаюсь. А вы учитесь, учитесь... Хорошие отметки это уж обязательно. На то вы и пионеры. В комнату заглянул Леонид Тимофеевич: - Здравствуйте! Вы ко мне? Пришедший заторопился и, держа под мышкой шляпу,, пошел за директором. Алеша долго стоял посреди комнаты, потом положил дневник и тоже пошел наверх. Около лестницы, повесив на перила свой пиджак и взгромоздив на него сверху шляпу, "математик" прибивал на стенку электрический счетчик. Алеша понял, что ошибся. "Разве теперь узнаешь людей! Одет, как учитель, и математические шишки на лбу!" - с горечью подумал он. Школа с каждым днем наполнялась новыми людьми. Приходили родители, учителя, школьники. В учительской шумно двигались стулья, раздавались незнакомые голоса. Грозный, гремя новенькой связкой ключей, отпирал и запирал чистые, проветренные классы. Школьники толпились во дворе и в коридорах, где в глубокой нише худенькая седая женщина меняла им книги и выдавала учителям учебники. Алеша одиноко бродил между школьниками с одной тоскливой мыслью: что, если Трубачев останется в пятом классе? Не заглохнет ли снова их дружба? Неужели ему, Алеше, не придется сесть за одну парту с Трубачевым?