Вассал и господин

Купцы и гильдии мастеровые изнуряют курфюрста постоянными просьбами о разрешениях торговать с севером. С землями, в коих проживают еретики. И городские нобили, и банки их в таких просьбах поддерживают. А земельные нобили, опора трона, такому совсем не противятся, так как тоже ищут сбыта своих богатств в землях, что стоят по реке Марте севернее. В землях еретиков. Поддавшись просьбам, герцог фон Ребенрее уже дозволил вернуться еретикам в дома свои в городе Ференбурге.

А их там без малого четверть было. А значит, дозволил им свои святилища богомерзкие поставить в те места, что им раньше принадлежали. Как без этого?

А еще курфюрст Ребенрее всячески ищет сближения и с еретиками на юге. Считая те земли богатыми и не без основания. Хочет с кантонами мир заключить, себе в корысть и назло церкви и императору.

Святая Матерь Церковь на сие пренебрежение безмолвно глядеть не может. Думаю, что надобно противиться тому. И для этого употребить человека того, что письмо вам привезет, он верен Матери Церкви и ловок, и умен при том. Делами своими он и Ференбурге и в Хоккенхайме себя проявил. А еще курфюрст ему жаловал лен, как раз в самом юге земли своей, на границе с кантонами. И то Церкви на руку будет. Если просить человека этого, то он устроит так, что мир между кантонами и землей Ребенрее возможным быть престанет. И в том я вижу большую радость для Престола Господня.

И много другого было в письме удручающего. И было печально канцлеру от того, что самый старый из всех епископов был прав в каждом слове своем. Канцлер давно видел, что в Ребенрее все меньше праведного огня. И что герцог все чаще с благосклонностью глядит на еретиков, которые готовы пополнить его казну.

Письмо было столь важным, что брат Родерик застыл над ним, только потирая ладонями лицо. Секретари монахи не решались тревожить его и напоминать, что у него полная приемная важных людей.

Наконец он решил, что письмо епископа важно настолько, что надобно о нем знать самому архиепископу. И сказал секретарям:

— Сообщите посетителям, что сегодня приема более не будет. Надобно мне у архиепископа быть.

Монахи возражать не посмели, хотя и думали об этом неодобрительно.

* * *

Август Вильгельм герцог фон Руперталь граф фон Филенбруг курфюрст и архиепископ Ланна был человеком сильным. Настолько сильным, что дух архиепископа не могла сломить истязающая его многие годы болезнь. Приступ этой болезни снова отравлял ему жизнь, он не мог ходить без помощи двух монахов, и доктор, и старая монахиня были при нем, но как только викарий принес важное письмо, он тут же принял его. Болезнь и боль не повод отлынивать от дел.

Архиепископ вынужден был сидеть, так чтобы ноги измученные подагрой все время были в тазу с отваром лечебных трав.

— Читай, — сказал он своему канцлеру.

И брат Родерик стал читать письмо от епископа Маленского в четвертый раз к ряду.

— Кого он имеет в виду? — спросил архиепископ, когда викарий закончил чтение.

— Это тот головорез, что привез нам раку из Ференбурга, — ответил канцлер.

— А, кажется, его звали кавалер Фолькоф, — стал припоминать курфюрст.

Брат Родерик был немало удивлен тем, что курфюрст помнит имя этого человека. Он улыбнулся и сказал:

— Восхищаюсь вашей памятью.

Архиепископ не любил лесть, он подвигал ногами в тазу, не очень-то, видимо, довольный этим лечением, махнул на викария рукой, и, поморщившись от боли, сказал:

— А еще он устроил Инквизицию в Хоккенхайме, и наш казначей говорит, что сильно помог нам избавиться от надоедливого нунция Его Святейшества, да простит меня Господь.

— Именно так, монсеньор.

— И ты, с епископом из Малена готовите ему новое дело?