Вассал и господин

— Вот это правильно, как сам не подумал, — одобрил Еган, — и чтобы каждый день нам два ведра были. Слышишь, староста?

Михаэль Мюллер смотрел то на управляющего, то на нового година удивленно, не мигая.

— Слышишь, говорю? — продолжал Еган. — По корове господин вам жалует для молочка, для детишек. А вы что бы два ведра в день ему приносили молока, понял?

— Да, господин, — наконец ответил староста.

— Пиши, монах, — повелевал управляющий, все больше вживаясь в роль, — восемь коров — четыре талера. И еще бык хороший нужен, еще четыре, то есть еще восемь монет.

— Еще и бык? — переспросил Волков.

— А как же? — Еган даже обрадовался, начал объяснять: — Это вы хорошо с коровами придумали — купим восемь коровок и доброго бычка, при хорошем раскладе уже к следующей весне у нас коров не восемь будет, а четырнадцать. Главное, что бы с быком не обмануться, с быком… Это дело тонкое. Будет бык хороший, так и приплод пойдет. — Он чуть подумал и добавил: — А еще куры нужны. Хотя бы сотня.

— Сотня? — на всякий случай Волков заглянул в список монаха и охнул. — Еще и кур купить хочешь, тут и так уже на двести талеров.

— А еще поросят думал, — радостно сообщил управляющий.

Он уже злил кавалера, и тот собрался сказать ему пару слов о том, что деньги ему нелегко даются, но тут по лагерю солдат шум пошел, и возгласы удивленные и радостные стали до них долетать.

— Чего это там? — повернулся к шуму Еган.

— Кажется, ротмистр Бертье с охоты приехал, — сказал монах.

Так и было, и это привело к оживлению в лагере, Бертье и еще пара людей сидели на конях с важным видом, а солдаты их окружали, о чем-то радостно переговаривались. Все, включая старосту, встали и пошли смотреть, что там происходит.

Глава 25

Кабан был огромен, так велик, что палку, к которой он был привязан, едва поднимали два крепких солдата. Да еще он был черен, как черт, и вонял дьявольски. Но солдата такая мелочь, как вонь, остановить не могла, тут же нашлись охотники, что начали его разделывать. А Бертье, гордый, слез с лошади и не без гордости говорил:

— Силен, силен был, неимоверно. Шесть или семь болтов ему досталось, а он все бегал по оврагам и кустам, и орал как сумасшедший. Кровью истекал, а мы ждали, близко не подходили, чтобы ни собак, ни коней не запорол. Так он сам на нас от злобы кинулся, как понял, что слабеет. Пришлось его копьем усмирять.

Бертье даже показал копье, каким убил эту зверюгу.

Волков, как и другие, слушал его рассказ, но без восхищения, счет, что они написали до этого, уж больно печалил его. Из головы не шли двести талеров с лишним. Двести талеров! Какое уж тут веселье. Да и с чего веселиться, от такого вонючего зверя, а когда Бертье повернулся к нему, так он его и спросил:

— А волков видали?

— Следы видал, — сразу стал серьезен Бертье, — и пару раз собачки наши, к коням жались, прямо под копыта лезли.

— Отчего же?

— Так значит, волки рядом были, — объяснил Бертье, — волчий запах был значит свеж.

— И что же это за собаки, если мы их купили волков искать, а они тех самых волков боятся? — невесело удивлялся кавалер.

— Так они же еще щенки, — с жаром стал объяснять ему ротмистр, — вот подрастут…

— Некогда ждать нам, — сказал Волков, — завтра еду в Мален, не хотите ли со мной поехать, взрослых собак посмотреть?

— Купить еще собак? — Бертье даже обрадовался.

— Да, — сказал кавалер, раздраженно, — купить собак, коров, быка, кровати и доски, и купить еще что ни будь, пока у меня еще есть деньги. Пока эта земля меня не разорила окончательно, нужно успеть купить и собак.

Бертье видя такое дурное расположение духа кавалера, радоваться перестал, и сказал, ну чтобы совсем ему не весело было:

— А еще мы мертвяка нашли. Погрызенного.

Волков только уставился на него устало и молчал.

— Час езды отсюда, на запад. Мертвяк еще не старый, хотя волки, или кабаны, его обглодали. Месяца три ему, не больше.

— Откуда же вы знаете, что три месяца ему? — невесело спросил Волков.

— Так я ж на войне десять лет, — отвечал ротмистр, — мертвяков повидал, что под стенами после штурмов лежат, уж знаю, что если кости не побелели, так значит недолго лежат. И волосы на голове не истлели еще.

Кавалер поворотился к старосте, что стоял за ним и спросил:

— Не пропадал ли кто за три месяца у тебя?

— Нет, пропадал давно, — отвечал староста, вспоминая, — по осени. Мальчонка десяти лет, Гансом звали, коз пас, так ни его, ни коз мы с тех пор не видали.

— Нет, то не мальчонка был, может и не крупный, но мужик. Точно не мальчонка десяти лет, — сказал один из солдат, что был с ротмистром.

— Вы его не похоронили, молитву не прочли? — влез в разговор брат Ипполит.

— Так некогда было, за кабаном ехали, — пояснил солдат.

— Вспомните то место? — не отставал монах.

— Вспомним, — отвечал ему Бертье, — только путь туда не близкий, до темноты туда доедем, а вот обратно придется по темну ехать. Завтра можно будет.

— Потом съездите, похороните, — сказал Волков монаху. — Завтра в Мален едем.