Вассал и господин

Они кутили до позднего вечера, и музыканты играли уже из последних сил, а стол Волкова был залит вином, так как не раз на него опрокидывали кувшины и стаканы пьяные руки, которые пытались обнять кавалера. Рене орал песни, хлопая пьяного Брюнхвальда по плечу, и даже монах брат Ипполит был изрядно навеселе. Пьяный Арисбальдус Рене тыкал пьяного Волкова в грудь пальцем и непрестанно повторял: «Вы очень хороший человек, господин Фолькоф».

Тут в трактир вошли два господина. То были рыцари из Выезда герцога, молодые и бедные. Один из их сразу заприметил веселье и, указав на стол, за которым сидели господа офицеры и новоиспеченный помещик, сказал:

– А не тот ли это святоша, что отказал нам в пире, сославшись на пост?

– Точно, это он, хитрый мерзавец, – ответил второй. – Он еще предлагал нам подождать до конца поста. Сам, видимо, не дождался.

– Пойдем-ка к нему, – шепнул первый.

Они двинулись к столу, и непонятно было, то ли они хотели погулять, то ли затеять ссору. Однако Волков уже встал из-за стола, веселая Агнес и Ёган с Сычом помогли ему подняться и повели его по лестнице в покои. Кавалер неумело пел ту же песню, что пел Бертье, и он так и не узнал, чем в тот вечер все закончилось.

Агнес и Ёган довели господина своего до покоев, Ёган дверь открыл и хотел пройти внутрь вместе с хозяином, но Агнес вдруг дорогу ему перегородила. И сказала:

– Ступай, я сама.

– Так я его уложить… Пьян он, – начал было слуга, но девица как рявкнет на него:

– Вижу, что пьян. Сказала же, сама!

И глядит на Ёгана, а из глаз злоба такая, что обжечь может.

Он и побоялся перечить.

Агнес закрыла дверь на ключ, но господина не удержала. Попробуй удержать в одиночку такого здоровяка. Кавалер упал с грохотом на пол и забурчал что-то пьяно. А девица залилась смехом. И вправду смешно было. Кое-как, с трудом подняла его да дотащила до кровати, на которую он повалился навзничь. Агнес встала рядом. Щеки горят, дышит часто, на него смотрит. А потом взялась все свечи к комнате поджечь и, пока поджигала, платье с себя скинула. И башмачки сафьяновые. И нижнюю рубаху скинула, и волосы освободила. Теперь вся одежа валялась по комнате. Как свечи были зажжены, так она нагая и простоволосая подошла к кровати. Не без труда перевернула господина своего на спину, залезла, рядом с ним стала на колени. В лицо ему стала смотреть. И все нравилось ей в нем, ничего, что пьян, что вином разит, ничего, ей он и такой по нраву. Она хотела уже лизнуть его лицо, да вдруг в колене больно стало. Она опустила руку: что там под коленом? И вытащила на свет ключ. То не простой был ключ, он выпал из кошеля господина. И был тот ключ от заветного его сундука. От этого она в лице изменилась сразу, уж и румянец почти спал со щек. Она то на господина поглядит, то на сундук, что стоял в углу, в темноте за кроватью. И решиться не могла. И тайные страсти разрывали девицу. Не знала, что выбрать.

И так сидела она и сидела, но все-таки решилась. Господин, конечно, ей интересен был, волновал ей кровь, хотя и злил ее изрядно, но… Не сегодня…

Она сползла с кровати и села у сундука. Легко отперла его и не без труда подняла крышку. Заглянула внутрь, поднеся к сундуку свечу. Там, на дне в темноте в незавязанном, расползшемся кошеле мерцало желтым золото. О, она очень любила золото, может, даже больше, чем почести и уважение, и в другой раз не удержалась бы, но не сейчас. Девушка запустила руку в темноту и с замиранием сердца нащупала там благородную нежность бархата. Да, да, да… Это было именно то, что она искала. Чего она вожделела больше, чем своего господина. Она потянули из сундука тяжелый мешок синего бархата. Вытащив его, вытряхнула на перину рядом со спящим кавалером голубоватый шар, уселась поудобней, взяла шар в руки. Дураки считали, что он холодный, нет, он был теплый. Дураки говорили, что от него тошнит, если в него глядеть, а у нее от этого только приятно кружилась голова. Она даже не взглянула больше на господина своего, что спал рядом. Ее плечи передернулись от приятных мурашек, и она заглянула в шар. И начала улыбаться.

Глава 6

Ни секунды Волков не сомневался, что мошенник ему врет. А тот не отступал, делал серьезное лицо и говорил:

– Господин хороший, да как же так: наели, напили и теперь платить не хотите.

– Талер сорок два крейцера? – в который раз спрашивал кавалер. – Что ж мы ели у тебя? Чего в твоей дыре можно наесть на талер и сорок два крейцера?

– Так вы пили много, руки устали вам вино носить, вы-то ушли, а ваши дружки да гости требовали и требовали вина. Едва к утру разошлись. У меня уже спину ломит, а ваши все кричат: трактирщик, вина тащи. И вино все лучшее просят. А я им говорю: господа, ночь на дворе, вы за выпитое еще не заплатили, а они угрожать, звали меня по-скверному и всё требовали вина. А я людишек-то своих отпустил и носил вино сам, а у меня спина болит, думаете, моей спине полезно в погреб и обратно по десять раз за ночь лазить. У меня спина…