Вассал и господин

– Так и прекрасно тогда, – заулыбался граф и вдруг добавил твердо: – Герцогом мне дело доверено: не допустить распри с соседями и блюсти мир во что бы то ни стало. И если на востоке, во Фринланде, соседи к вам не воинственны будут, а может, даже и дружны, то на юге от вас, за Мартой, они злобны и сильны. И повода ищут непрестанно. Так не дайте им повода.

Кавалер помолчал немного и ответил:

– Лучшим средством от алчущих соседей является не одно миролюбие, но и крепкие роты.

– Истинно, – подхватил его мысль Брюнхвальд.

– Истинно, – согласился Бертье.

– Согласен с вами, господа, – кивнул довольный граф и поднял кубок. – Выпьем тогда за крепкие роты дома Ребенрее.

Все встали, и сам граф тоже. Выпили.

И ужин продолжился. И граф всем понравился. Был он любезен и со всеми поговорил, даже у юного Максимилиана спросил, что за путь он выбрал в жизни. И выслушал его, кивая и одобряя его выбор. И Волкову он понравился. Был он и вправду добр, как говорил канцлер, а еще очень непритязателен, ибо такого повара, как у графа, сам Волков гнал бы взашей, да еще и виночерпия выгнал бы. А во всем остальном вечер был прекрасен.

Когда господа офицеры уже вставали, раскланивались и шли к выходу, граф остановил кавалера и сказал негромко:

– Вот что я скажу вам, фон Эшбахт. – Он поколебался. – Скажу вам, что герцог добр, но считает, что лучшее средство от спеси вассалов – меч палача. Не забывайте про это.

– Я понял, – кивнул кавалер и поклонился.

– Храните мир с соседями, друг мой.

– Буду хранить, ваше сиятельство, – обещал рыцарь Божий и господин Эшбахта.

Как ни хотел Волков побыстрее поехать в свое поместье, но канцлер рекомендовал ему посетить епископа города Малена отца Теодора. И это дело кавалер полагал полезным и нужным. Он давным-давно понял, что связи всегда помогают, и уж тем более никогда лишними не будут связи со святыми отцами.

Святой отец был уже в возрасте весьма почтенном и принял его сразу и без церемоний, говорил ласково, но не так чтобы очень уж любезно. Задавал вопросы, улыбался, говорил, что рад знакомству с новым господином земли Эшбахт и что долг Волкова как господина привести землю к процветанию. А еще – что мужики тамошние как дети ему быть должны, так что кавалер должен заботился о них. И что главная беда – это волки, что докучают местным мужикам. А также всякие другие бессмысленные слова. Из путного все, что поведал старый поп, было лишь то, что в земле его нет ни одного прихода и что он, Волков, должен приложить все усилия, чтобы это исправить.

– Так как же так случилось, что нет в земле моей приходов? – искренне удивился кавалер и подумал, что поп ввиду старости умом уже слабнет.

– Земля ваша скудна, – вздохнул епископ, – кирхи, что там были, безбожники пограбили и пожгли за два похода, а новых не поставили за ненадобностью из-за малолюдства.

– И как же люди там живут без света, что церковь несет?

– А благость Божию людишкам вашим несет брат Бенедикт. Святой человек монашеского звания, что живет среди ваших земель и земель ваших соседей. По хуторам и выселкам ходит и мужикам Писание читает, обряды правит: кому свадьбы, кому похороны, а больше света Божьего в земле вашей нет.

– Я попробую восстановить хоть один храм, – обещал Волков.

Он уже попрощался и шел к выходу, думая, что нужно будет выписать из Ланна отца Семиона – нечего ему на монастырских хлебах толстеть, когда его окликнул монах-прислужник.

Волков обернулся и увидал, что епископ спешит к нему, и на лице его написано удивление.

– Вы не тот самый рыцарь, что устроил инквизицию в Хоккенхайме?

– Это я, святой отец. – Волков был немного озадачен происшедшей с прелатом переменой.

– Ах, друг мой, так позвольте же вас обнять, – и епископ кинулся обнимать Волкова. – Я, старый дурень, и не вспомнил сразу, хорошо, что братья мои напомнили имя ваше. Как я рад! Как я рад видеть вас! Пойдемте же, пойдемте, я велю стол накрыть, хочу сам услышать историю о ведьмах хоккенхаймских.

– Святой отец, – кавалер замялся, но вынужден был договорить: – простите, но сегодня я хотел в земли свои отъехать и дотемна там быть. Людей со мной много идет, все пешие. А вот в следующий раз…

– Понимаю, понимаю, сын мой. Конечно, конечно, идите, но обещайте, что как будете у нас в Малене, так сразу приходите ко мне, я вас с нетерпением буду ждать. Уж больно хочется услышать про дело ваше.

– Клянусь распятием, – улыбнулся Волков.

Он опять хотел пойти, но опять его не отпустил епископ. Держал за рукав, а сам звал монаха-служку.

– Ларец, ларец неси сюда, что оружейник подарил, – приказал он монаху, а Волкову сказал: – Пождите, сын мой, подождите немного.

Монах чуть не бегом принес из другой комнаты красивый плоский ларец.

– Открой, открой же его, – настаивал епископ, все еще не выпуская рукава Волкова.

Монах распахнул ларец и поднес его к кавалеру, чтобы тот увидел содержимое. Волков сразу понял, что это. Вещь была редкая и дорогая.

– Берите, – произнес епископ. – Подарок вам.

– Да не посмею я, – начал отказываться кавалер. – Вещь…

Но отказ этот был игрой. Волкову очень нравилась эта дорогая и нужная вещица.