Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

Хлопнув себя по загривку, Малыш Фелипе привстал, поворочался, снова улегся на ветки… И опять принялся думать. Об Аманде, о ком же еще-то? Кому цветок подарил, о той и думал. Эта девушка – красивая, как солнце, что бы там ни говорили другие, а Фелипе хорошо слышал, как усмехался Беззубый – мол, тощая, как драная кошка… Ну и что с того, что не толстая? Не всем же дородными быть, тем более что дородных-то, с пышными бюстами, женщин, честно сказать, Малыш Фелипе побаивался, а вот Аманду – нет. А что ее бояться-то? Она такая же, как и все… тоненькая, стройная… и арбузной груди – нет. Альфаро все на эту тему шутит, ох, дать бы ему по зубам… пары зубов-то у него и так нету, выбили, потому и Беззубый.

И все равно – дать бы! Или… нет, лучше Аманде еще один цветок подарить… даже несколько, целый букет, вот, к утру и нарвать, в шалаш забросить… Да! Отрок довольно закусил губу – все же хорошо он придумал, просто здорово, и где цветы растут – знал – желтенькие такие, их и сорвать, у тропы, рядом с ущельем… Или – пойти к реке? Нет, до реки далеко, не успеть, да и здесь сторожить нужно.

Подросток так и не уснул, все ворочался, дожидаясь своего часа. И дождался-таки – подойдя, нагнулся, дотронулся до плеча сменивший Рыбину Рвань, шепнул:

– Эй, Малыш! Подымайся. Да вставай же!

– Встаю уже, встаю. Все спокойно?

– Еще бы.

Поднявшись, Фелипе обошел стоянку по кругу, внимательно поглядывая по сторонам и прислушиваясь. На востоке уже начинало светать, и светлеющее на глазах небо алело зарею, отчего казалось, что и здесь, в предгорьях, ночная тьма быстро исчезает, уходит, прячется на дно самых глубоких расщелин, к одной из которой и направился отрок, дабы нарвать цветов для юной красавицы Аманды, увы, не обращавшей на парня никакого внимания. Ну, разве что вчера вечером – из-за подаренного цветка. Поцеловала – да! Интересно, а сегодня поцелует?

Стоя на узком краю кручи, Фелипе нагнулся, потянулся за трехцветной фиалкою… вдруг услышал позади, на тропинке какой-то странный лязг, слегка похожий на тот, что производит опущенное забрало рыцарского шлема. Отрок быстро обернулся…

– Бог в помощь, славный юноша! – громко, не таясь, пожелал парню паломник в рясе с накинутым на голову капюшоном, странствующий монах, каких много. – Цветы собираем?

– Ну… так… – от неожиданности Фелипе Малыш совсем забыл поздороваться.

– Хорошее дело! Ты к Моренетте или уже от нее?

– К ней, – мальчишка, наконец, улыбнулся – странник разговаривал вполне доброжелательно, да и выглядел довольно скромно. Рваная, подпоясанная простой верёвкой ряса, котомочка за плечами…

– Я так полагаю, ты не один тут… Меня с собой возьмете, ведь по пути?

– Возьмем, – согласно кивнув, Фелипе тут же задумался. – Только об этом, наверное, не меня спрашивать надо.

– Ничего, ничего, я кого надо спрошу.

Монах сбросил с плеча котомку, развязал… что-то лязгнуло… ага, вот оно! Наверное, фляга…

– Тебя как звать-то?

– Фелипе.

– Славное имя. А я – брат Флориан. Семечек хочешь. Фелипе? Хороши семечки, тыквенные… По глазам вижу, что хочешь. Ну, не стесняйся же, подходи!

Уже встали все, умылись у ручья, да собирались в путь, подкрепляясь оставшейся с вечера рыбой, а Фелипе Малыш все не приходил, словно в воду канул.

– Может, он заметил кого? – волновалась Аманда.

Альваро Беззубый скривил тонкие губы:

– Да ладно – заметил! Как же… скорее – за цветами пошел. Не видал я, что ли, как он вчера на тебя смотрел?

– Вообще-то, нам бы надо идти уже, – вытирая о траву руки, заметил Егор. – Но без Малыша не пойдем…

– Подождем?

– Нет. Ждать не будем – поищем.

Беглецы разделились на группы – Рвань с Рыбиной, Альваро с князем и Лупано с Амандою – такое разделение последним пришлось очень даже по душе, что было заметно даже толстокожему Рыбине.

– Посматривайте, – хмыкнул тот. – Вдруг да погоня?

– Не, погони не может быть, – сплюнув через выбитый зуб, уверенно возразил бывший вожак шайки. – Но тут ведь всякого люда хватает. А Малыш и заблудиться мог, вполне, клянусь святым Яго!

К полудню они прочесали всю округу, и даже больше, заглянув буквально под каждый куст. Тщетно! Мальчишка исчез, словно в воду канул. А, может, и правда – в воду? Река-то недалеко… по прикидкам Вожникова, километрах в пяти, шести… Рядом.

– Да, пойдемте к реке, – закивал Альваро Беззубый. – Вдруг да он туда ушел, да увидел кого…

– Или его уж схватили…

– Да, посматривать надо.

Все оглянулись на князя, в задумчивости застывшего на вершине утеса, близ корявой сосны, извивающейся ветвями, словно скрученный жуткой подагрой Змей Горыныч. Жаркое солнце давно уже высушило утреннюю росу, растопило туманную дымку, оставшуюся невесомым покрывалом лишь высоко в горах. Парило. И все чаще налетал ветер, так что грозы не должно было бы быть, просто не успевали собраться тучи.

– Вы идите к реке, старший – Альваро, – наконец, принял решение Егор. – Не торопитесь, по пути тщательно осматривайте все… Только вот кричать, я полагаю, не надо.