Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

– Затем, что задание свое мы провалили, – холодно пояснил Тимофей. – Корабли потеряны. Оружие, серебро мы не привезли. К чему пробираться в Новгород с пустыми руками? Чтоб нас там схватили? Старший дьяк Федор да пристав судебный Рыков работать умеют, небось, отыскали уже все наши лежки…

– Но мы же всех…

– Я хотел сказать – могли отыскать. Всегда надо исходить из худшего, друг мой.

Назидательно помахав пальцем, украшенным золотым, с крупным синим камнем, перстнем, главарь ухмыльнулся. Убивать напарника он пока не хотел – столь ловкий и способный к душегубствам человек мог еще сильно пригодиться, к тому же вместе веселей, да и безопасней. Что же до того, чтобы посвятить его в свои планы – так почему бы и нет? Не то чтобы это было так уж и нужно, просто… наверное, Тимофею-Михаэлю, несмотря на внешнюю надменную невозмутимость, все же хотелось выговориться, оправдаться за поражение, да и просто – сохранить лицо. А самое главное – чтоб напарник ему по-прежнему верил, верил в его способности, ум и силу.

Тимофей покусал губу… что ж…

– Тот… великий человек, кто дал нам деньги, оружие, кто послал корабли – очень могущественный и почти всесильный. Его люди достанут нас почти везде, кроме разве что какой-нибудь гнусной дыры, в которой я вовсе не намерен отсиживаться всю свою жизнь. А поэтому…

Главарь вдруг замолк – показалось, будто невдалеке, на пригорке, хрустнула сухая ветка… словно бы под чьей-то ногою.

– Да нет там никого, господине, – нетерпеливо махнул рукой напарник. – Просто ветер. Вряд ли нас будут искать в Ладоге, скорее уж в Новгороде или даже в Русе… Так что поэтому?

– Поэтому нам нужно превратить свое поражение в победу, – веско пояснил Тимофей. – Оружие и деньги мы вывезли вовремя, кому надо раздали… а то, что все было немного иначе, наш сюзерен откуда может узнать?

– Хэ! Задачка нехитрая! Да тут же…

– Правильно – со слов корабельщиков, точнее – с их доклада герру Якобу Штермееру. А если его не будет, так и докладывать им будет некому… поверь, друг мой, они и не станут никого искать. Люди императора их, скорее всего, отпустят… я имею в виду простых моряков, не капитанов. А до этого у нас еще есть время.

– Время, чтобы добраться до Любека и убить, – откровенно продолжил Ондрей, искоса глядя на старшого.

Тот довольно кивнул:

– Именно. Ты схватываешь все на лету, друг мой.

– А золото, серебро? Ну, на дорогу.

Тимофей улыбнулся:

– Кое-что есть. А кончится – есть мелкие торговцы, всякие там мастеровые и прочие. У них, по мере надобности, и возьмем, чего раньше времени думать – дело-то пустяковое, да и…

Не закончив фразу, он вдруг снова прислушался… и вытащил из-за голенища нож:

– За нами идет кто-то.

– Конечно, идет, – глухо хохотнул Ондрей. – Только не думаю, чтоб за нами. Мы ж на рыбацкой тропе, вон и кострище! Да мало ли кто может быть в лесу летом?

– Да, пожалуй, – главарь согласно кивнул и сквозь заросли ив посмотрел на широкую ленту реки, до боли в глазах блестевшую отраженным солнцем. – Тогда не стоит их убивать – к чему привлекать внимание? Идем, друг мой, идем! Торговые суда молодого боярина Василия вот-вот отправятся в Ригу. А оттуда легко добраться до Любека. Вперед!

На пиру у великого князя, как водится, присутствовал весь новгородский бомонд, вся элита, как велено, с женами и дочерьми. Посадники, тысяцкий, архиепископ, олдермены готского и немецкого домов, и даже несколько художников, недавно явившихся по приглашению владыки Симеона подновлять иконы в храме Святой Софии. На их приглашении настояла великая княгиня Елена Михайловна, возжелавшая увековечить свой образ на манер западноевропейских принцесс – картиною или хотя бы небольшим медальоном, а лучше – и тем, и другим.

Художники – молодые патлатые парни, коих Вожников звал про себя волосатыми хиппи, поначалу держались скованно, краснели, словно юные боярышни под зорким приглядом матушек, и лишь когда малость выпили, да когда великая княгиня сама подсела к ним – тогда разошлись, заулыбались, и вообще, стали держать себя вполне светски… чего никак нельзя было сказать о некоторых посадниках и их супругах. Закондовели черти старые, чего уж! Впрочем, им тут, похоже, вполне даже нравилось – сидели себе тесным кружком, по-старому, квасили, болтали, чокались время от времени с князем… а их жены да дочки – за соседним столом, рядом. Кстати, не скучали, особенно когда приглашенные музыканты грянули плясовую, а великий государь тут же дал отмашку в лучших традициях советского кинематографа:

– Танцуют все!

Весело было… Правда, не дрались – побаивались князя, знали, у того удар хорошо поставлен, прилетит так прилетит, мало не покажется! И правильно боялись – пьяных драк за столом Вожников не любил и порядок наводил самолично, дабы не обидеть разошедшихся сановитых выпивох: ведь одно дело, когда тебя слуги за шкирку выкинут, хотя бы и по приказу, и совсем другое, когда сам великий государь руцей приложится. То и за честь!

– Эх-ма, эх-ма! – наяривали музыканты.