Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

– А ведь город-то они возьмут, – надвинув на лоб шлем, воевода тут же поправился: – То есть взяли бы, кабы не мы. Прикажешь наступать, государь?

– Прикажу!

Обернувшись, князь махнул рукой трубачам и, опустив на лицо сверкающее золоченое забрало – личину, вытащил тяжелую саблю.

Затрубили трубы, загрохотали боевые барабаны, ударили пушки – внезапно метнувшаяся из-за мыса судовая императорская рать атаковала инсургентов с ходу, сразу же разнеся в щепки десяток вражеских ладей точными попаданиями ядер.

Нарушившие присягу хлыновцы пришли в замешательство – такого поворота событий они явно не ожидали.

– Что?! – махнув саблей, захохотал княжич Димитрий. – Думали, уйдет государь к Сараю, а вы тут все пограбастаете? Как бы не так! А Вася-то не сдался еще. Молодцом, оборону держит.

Словно привидевшиеся в страшном сне призраки, щетинясь копьями и жерлами пушек, корабли великого князя вынырнули из густо-зеленых клубов порохового дымах, врезаясь, тараня, топя приземистые разбойничьи ушкуи! С высоких бортов стругов прыгали ратники, завязалась рукопашная битва – со звоном клинков, с воплями, проклятиями и кровью.

И, хоть и ясно было, что пиратам не устоять, все равно ушкуйники сражались храбро, лишь пара-тройка ладей трусливо повернули вверх по течению, желая поскорее скрыться из виду. Их никто не преследовал – пусть уходят, пусть редеют ряды врагов, предателей, нарушивших данное государю слово!

Часть стругов, по главе с императорским, повернули к причалам – ударить по штурмующим ворота и стены пиратам, коих тоже насчитывалось немало.

– А-а-а-а!!!

Едва Егор спрыгнул на берег, как прямо на него, с громким, каким-то утробным воплем ринулся здоровенный детина с огромной дубиной-ослопом и непокрытою головой. Не дожидаясь, пока детинушка махнет дубиной, князь незамедлительно выхватил из-за пояса кинжал, метнул, угодив противнику в правый глаз… На войне как на войне – что поделать?

Вражина рухнул наземь без крика, словно оглоушенный бык, и усеянная острыми гвоздями дубина его, выпав из ослабевших рук, упала, едва ль не под ноги набежавшим от ворот разбойникам, с коими уже схватились воины судовой рати.

И слева, и справа, и впереди яростно скрежетали сабли, веером разлетались кровавые брызги, глухо, словно цепа о снопы, били о брони тяжелые палицы и шестоперы.

Один такой шестопер вдруг угодил князю в забрало, хорошо этак угодил, аж в голове загудело, слава богу, личина оказалась крепкой, выдержала, а то б…

Помотав головой, Вожников едва не пропустил еще один удар, на этот раз – саблей… Правда, пришел в себя вовремя – тут же отбил, а уж затем рассмотрел нападавшего, в коем тут же признал вождя инсургентов, атамана Хеврония по прозвищу Крест, расстригу. Ну да, куда ж такому деваться – только в разбойники да тати, какое общество расстригу примет? Один обет нарушил – Богу, что уж о государе говорить? Того кинуть, как два пальца… или два байта – как кому больше нравится.

Жилистый пиратский атаман, как видно, специально выискал князя, желая сразиться именно с ним, и теперь лихо размахивал кривой ордынской саблей, шалея от собственной лихости. Грудь его прикрывал расписанный цветистым восточным орнаментом панцирь, надетый поверх кольчуги, на голове же красовался неведомо как попавший в сии палестины бургиньот – открытый, с пластинчатым козырьком, нащечниками и чешуйчатым гребнем. Шлем этот придавал разбойничьему атаману явный устрашающе-зловещий вид… невольно вызывающий у Егора хохот: больно уж расстрига походил на мини-ящера, этакого засушенного динозавра или вставшего на дыбы варана.

А бился бывший монах добро – только сабля на солнце сверкала, великий князь едва успевал удары отбивать, пока, наконец, не надоело – сам перешел в атаку, да так, что противнику мало не показалось!

С обеих сторон удары сыпались градом, звенели клинки, скрежетали зубы… а вот ударили друг о друга круглые небольшие щиты – оба одновременно громыхнули умбонами, после чего враги, отпрыгнув друг от друга, закружили, словно боевые петухи, что по праздникам показывали на ярмарках цыгане, устраивали драки на интерес, на денежки.

Бухх! – с глухим стуком вражеский клинок ударил в край щита, вовремя подставленного Егором, правда, в щите не застрял – расстрига вытащил свое оружие довольно проворно… а вот князь так не сумел, ударил слишком сильно, да, угодив в край, поздновато рванул назад саблю – вражина уже повернул щит, резко дернул… попавший в капкан клинок изогнулся – вот-вот сломается… Егор встретился глазами с торжествующим взглядом разбойника, уже заносящего над головой саблю… и, вдруг отбросив собственный щит, ударил кулаком… Левой рукой, этаким хорошим свингом. Добре вражине прилетело, и главное – неожиданно, да еще – рукой в латной перчатке.

Челюсть прямо вылетела – видно было – да и глаза тут же закатились… Нокдаун! Нокдаун… Да нет – чистый нокаут уже!

– В полон! – пнув поверженного врага ногою, приказал князь. – Потом поглядим, что с ним делать.