Ватажники атамана Галани

Волынский на мгновенье приоткрыл крышку ларца и, оставшись доволен его содержимым, дал своё высочайшее соизволение.

Перед тем как плыть в Астрахань, Галаня напутствовал нас. Воровства и членовредительства местным не чинить. Кто будет замечен в этом, держать тому ответ перед самим атаманом. И кара буяну будет суровая, несмотря ни на какие прошлые заслуги.

Город Астрахань расположен на острове Долгом. Издалека он выглядит очень красиво. Над островерхими башнями кремля, стоящего на холме за бойкими, заполненными судами пристанями, возвышается множество куполов каменных и деревянных церквей. К кремлю пристроены стены Белого города. Астрахань хорошо защищена от нападения врага. На стенах стоит около пятисот пушек. Губернатор имеет в своём распоряжении сильный гарнизон и военные корабли стоящие в Ярковской гавани.

В городе живёт множество иноземных купцов, в особенности армян, персов, бухарцев и индусов. А вокруг, в степи, обитают многочисленные кочевые орды ногайцев и калмыков.

Рыбные угодья здесь богаты осетром и белугой, которая вырастает порой до невиданных размеров. Соль со здешних солончаков расходиться по всей России. Зато хлеб, несмотря на обилие пахотных земель, как и в Саратове, никто не сеет, из-за постоянной угрозы нападения степняков. Его привозят сплавные караваны из Нижнего.

Мы устроили стан на Заячем острове в получасе плаванья на лодке от Астрахани. Галаня велел нам с Мишкой Баламутом сосчитать всех казаков и разделить их на две равные части, которые тут же окрестили «гулящими сотнями», хотя людей в той и в другой было не менее двухсот. Каждая «сотня» гуляла в городе посменно один день и одну ночь. Всего Галаня хотел пробыть в Астрахани шесть дней.

Мы с Мишкой записались в первую «гулящую сотню» и в тот же день отправились в город. Сойдя с лодок, под любопытствующие взгляды зевак, казаки разбрелись по Астрахани.

Атаман велел своим браткам быть паиньками и они были паиньками: местных не задирали, гуляли хоть и шумно, но не безобразничали. Чинно жрали канновку, играли в кости и карты и даже если проигрывались в драку не лезли.

Астраханские портные и сапожники озолотились. Казаки скупали самое дорогое платье как русское, так и иноземное, обувались в сафьяновые сапожки и туфли с серебряными пряжками. За всё платили не жилясь, сколько попросят.

Мы с Мишкой Баламутом тоже принарядились. Мишка оделся как настоящий франт, в европейское платье с кружевами. У сапожника купил замшевые ботфорты. Он чисто выбрился, надел закрученный парик, приобрёл изящную тросточку и даже не поскупился на дорогие карманные часы. После чего Мишка стал сам на себя не похож. Ни холоп ни разбойник, а самый настоящий галантный кавалер, на которого встречные барышни бросали нежные взгляды и вздыхали вслед. Ходил он важно, разговаривал красиво, даже не матерился.

Я же оделся более обычно для воровского казака, в алую парчовую рубаху с галуном, кафтан из самого лучшего сукна и сафьяновые сапожки.

Принарядившись, мы отправились искать подходящий трактир, где и жрачка вкусна и девки пригожи. Нашли таковой за стенами Белого города, недалеко от Исадных ворот. Там упились до бесчувствия. Проснулись мы на улице, в одних подштанниках. Башка трещала, глаза лезли из орбит.

— Ты помнишь, что было? — спросил я Мишку.

— Не-а.

— Я тоже.

— Нас что ограбили?

— Не знаю. Идём разберёмся.

Мы ворвались в трактир грязным провонявшим перегаром вихрем. Мишка схватил трактирщика за грудки и, вытащив из-за стойки, задал ему прямой и понятный вопрос, отчего мы, два почтенных господина, при деньгах, валялись в одном исподнем на улице, как два голодранца. Тот, заикаясь от страха, сказал, что никто нас не грабил. Загуляли мы вчера без оглядки. Пили, ели и угощали всех, кто был в трактире. Непотребным девкам серебра отсыпали, чтобы те плясали на столах нагишом. Когда деньги кончились, пропили одёжку, трость и часы. А когда начали буянить, требуя, налить вина в долг, нас из трактира и выставили.

Так как мы маялись жесточайшим бодуном, Мишка вынужден был заложить последнее оставшееся у него имущество — парик. Удивительно, как его не спёрли, пока мы дрыхли на улице. Затем отправились на берег, где нас дожидались лодки. Прохожие пялились нам вслед, но тут же в страхе отворачивались, такие свирепые у нас были рожи.

Когда мы подплыли к острову, то увидели, что там развернулась настоящая ярмарка. На траве в беспорядке валялись бухарские ковры, тюки шёлка, зендень, сафьян, зуфь, мешки с индийскими пряностями, горы золотой и серебряной посуды, кольца браслеты, серёжки. Казаки до хрипоты торговались с понаехавшими на остров скорыми людьми, среди которых были и калмыки и татары и персы, а особенно много было оборотистых сметливых бабёнок с толстыми кошелями. Лучший товар, как и было уговорено, приберегли для армян и отдали за полцены.