Ватажники атамана Галани

Поликарп Ерофеевич каким то чудом уцелевший в ночной резне, наверное потому что меньше всего походил на воровского казака, с докторским саквояжем, который ему тоже неведомо как удалось сохранить, обходил своих пациентов. Одному за другим он вытаскивал пули, промывал и зашивал раны, делал перевязки, поил отваром от лихорадки.

Осмотрев меня, он присвистнул:

— По тебе Васька будто табун жеребцов проскакал. Тем не менее считай, что родился в рубашке. Ожоги хоть на вид и страшные, но не смертельные. Заживут. Ушибы по всему телу, но кости целы. Только лёгкое сотрясение мозга, вывих руки, пара глубоких ран, которые неплохо бы заштопать. В общем, неделька, другая и будешь плясать.

Он смазал мои ожоги мазью, от которой нестерпимая боль тут же поутихла, зашил рваные раны на голове и ноге, а потом дёрнул мою правую руку так, что я взвыл.

— Терпи казак, атаманом будешь, — напутствовал меня полковой хирург и перешёл к лежавшему рядом Еремейке.

Тот получил удар багинетом в сражении у Кабацких ворот и очень сокрушался о своей старенькой балалайке, которая приняла на себя основную силу этого удара, спася, таким образом, ему жизнь.

Карлик, несмотря на боль, был как всегда весел и словоохотлив. Пока Поликарп Ерофеевич возился с его раной, он рассказал мне, как Галане удалось выбраться из «Пушкарского двора».

— Атаман наш в Астрахани никогда не бывал, а потому о тамошних злачных местах не имел ни малейшего разумения. Он сказал мне:

«Ты Еремейка, в сём городе частый гость. Скажи мне, где можно устроить гулянку, чтобы и жрачка была добрая и выпивка что надо».

Я ему и посоветовал «Пушкарский двор».

Куролесили мы на полную катушку. То-есть атаман, конечно, хмельного не пил. Ему татарка не дозволяет.

— Что, из-за магометанской веры? — поинтересовался я.

— Да нет. Галаня, когда напьётся, больно становиться на девок падок. Помниться, как-то на Макарии, Гольшат застукала его с пышнотелой молодкой. Галаня был вдрызг пьян и денег на девку не жалел. Купил ей соболя, жемчужные бусы и красные сапожки из персидского сафьяна. Так эта ведьма велела Вакуле держать молодку, а сама кривым ножичком порезала ей личико. С тех пор Галаня ни вина ни мёда ни разу не пригубил.

Так вот, гуляем мы. Я песни пою, остальные пляшут с девками. И вдруг на улице — бах, бах. Мы конечно туда и видим на земле Мишку Баламута, а чуть дальше строй солдат с ружьями наперевес.

Галаня как заорёт:

«Измена!»

Мы сразу назад, заперли ворота. У всех с перепугу шары на выкате. Бегают, вопят как юродивые, девок зачем-то режут, будто они виноваты.

Я к Галане подошёл и говорю:

«Знаю, атаман, как нам шкуры спасти. Однорукий трактирщик, помимо прочих грешков, якшается с контрабандистами. Прячет у себя их товар, и для этого завёл под трактиром потайной подвал из которого подземный ход ведёт в заброшенную часовенку. Из-за этого часовенка та стала пользоваться у местных дурной славой. Ночью в её окнах видят свет и потом говорят, будто там водятся приведения. Только где вход в потайной подвал я не ведаю».

«Сейчас узнаем», — ответил Галаня, позвал Вакулу и велел привести трактирщика.

Тот попытался отпираться, но ты Вакулу знаешь, с ним такие штуки не проходят. Трактирщик показал вход в подвал. Пока мы один за другим пробирались по узкому лазу, атаман решил оставить вместо себя солдатам подарочек. У трактирщика нашлось два бочонка пороха. Галаня привязал к ним однорукого и, прежде чем спуститься в подвал, поджёг фитиль. Эх, жалко я не видел парсуну этого дурня, перед тем как он взлетел на воздух, — Еремейка широко улыбнулся, очевидно ясно представив себе выражение лица человека, сидящего на бочке с порохом.

Я парсуну трактирщика видел, и хотя не находил в этом ничего смешного, был вынужден, превозмогая боль, выдавить из себя подобие смешка.

Галаня пересчитал уцелевших. Их оказалось восемьдесят два, из которых на ногах — чуть больше пятидесяти. Положение выживших в астраханской резне было плачевное. Не было провианта, было мало оружия и огневого запаса. Так что попадись на пути казаков даже не слишком сильный воинский отряд, они бы явились для него лёгкой добычей.

В лодках нашли рыбачьи сети и Галаня отправил несколько человек наловить рыбы, чтобы утолить уже начавший мучить людей голод. Рыбаки вернулись к полудню с богатым уловом. Рыбу тут же испекли в углях и съели.

За едой ватага сбилась в кучу и некоторое время заговорщицки шушукалась. Галаня, гнев которого быстро сменился упадком духа, всё это время, хмурый и подавленный сидел у костра. Гольшат была рядом. Она тревожно посматривала на совещавшихся казаков, прижимая к себе руку атамана.

Наконец сходка закончилась. Казаки расступились и пропустили вперёд Дуньку Казанскую. Разбойница низко поклонились Галане и сказала:

— Выслушай, батя, братьев казаков. Не со злом мы пришли к тебе, а за справедливостью.