Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Зарезали свинью и разделали тушу. Клею досталась часть головы, но хоть он и наковырял мяса, оно показалось ему несъедобным. Затем занялся чисткой мушкета. Мушкет был заряжен, поскольку гарнизон Угумона боялся ночной атаки, которая так и не состоялась. Пришлось стрелять прямо в раскисший берег. Порох мог отсыреть, а кому нужен нерабочий мушкет, когда придет враг! Вот они и стреляли, чтобы избавиться от заряда, пробывшего в мушкете всю ночь. Клей проверил патроны, подтянул винтовой зажим, державший кремень в курке, смазал спусковой механизм и мощную пружину. От сырости у некоторых мушкетов разбухли деревянные части и затрудняли работу пружины.

Как и все гвардейцы, Клей носил мушкет Brown Bess, хотя на самом деле оружия с таким названием не было. Были «пехотная» модель мушкетов, «индийская» модель и «новая» модель – все они носили прозвище Brown Bess. Базовая модель мушкета была разработана еще в начале XVIII века, за 100 лет до Ватерлоо, и солдат армии Мальборо[18] без особых затруднений мог бы использовать «новую» модель мушкета, изготовленную в начале XIX века. Мушкеты были тяжелыми, чуть более четырех с половиной килограммов, громоздкими, с длиной ствола 99 или 107 сантиметров, они стреляли пулями диаметром 76 миллиметров. За минуту можно было выстрелить 5 раз, но это в самом лучшем случае. Нормальная скорость стрельбы составляла 2–3 выстрела в минуту, но даже так получалось не всегда. Запальные отверстия забивались пороховым нагаром, стволы засорялись, кремень стирался и требовал замены. Тем не менее британский батальон из 500 человек должен был вести огонь интенсивностью от тысячи до полутора тысяч выстрелов в минуту. Если стрелять слишком далеко, скажем, дальше чем на 100 метров, то большая часть пуль пропадет зря, потому что гладкоствольный мушкет славился своей неточностью. В значительной степени эта неточность возникала из-за зазора между пулей и стенкой канала ствола. Обычно она составляла 1,27 миллиметра, чтобы пуля легче (а значит, быстрее) заряжалась, но эти пули буквально забивались в ствол, и последний удар определял направление полета. Проводились различные испытания точности мушкетов. Одно из них, имевшее место в прусской армии, показало, что солдаты батальона, стреляющие в мишень 30,5 метра шириной и 1,83 метра высотой с расстояния в 68,5 метра попадают в цель в 60 % случаев, со 137 метров – в 40 %, а с 206 метров – в 25 %. Опытный снайпер полковник Джордж Хэнгер писал в книге «Всем охотникам» (To All Sportsmen), изданной в 1814 году:

Из солдатского мушкета, если он не слишком рассверлен (как многие из них), можно попасть в фигуру человека с 70 метров. Можно даже с сотни, но если солдата ранили из обычного мушкета со 140 метров, то ему очень не повезло с противником. А стрелять в человека из обычного мушкета с 180 метров – то же самое, что стрелять в луну.

Во время Наполеоновских войн тоже оценивалась эффективность мушкетной стрельбы. Считается, что в битве при Талавере 1300 французов были убиты или ранены за полчаса, но на это потребовалось 30 000 мушкетных пуль! При Витории армия Веллингтона выпустила 3 675 000 пуль, жертвами которых стали 8000 человек, то есть одно попадание на 459 выстрелов! На близкой дистанции результат выходил намного лучше, и британцев специально обучали ждать, пока враг подойдет близко, и только затем открывать огонь.

Французы тоже чистили свои мушкеты. Их оружие – шарлевильский мушкет – было примерно на 450 граммов легче, чем Brown Bess, и столь же неточным. Этот мушкет отличался меньшим калибром, значит, французская пехота не могла пускать в ход английские патроны, собранные с убитых и раненых врагов, а британцы имели такую возможность, так что использовали трофейные боеприпасы. Французский порох сильно проигрывал британскому в качестве, от него быстрее засорялись ствол и запальное отверстие. Обычным способом борьбы с пороховым нагаром считалось полоскание в горячей воде, но моча подходила для этой цели почти так же хорошо.

Заря застала солдат обеих армий замерзшими, промокшими и окоченевшими. «Если я выгляжу вполовину так же плохо, как ты, – сказал капитан Уильям Вернер из 7-го гусарского своему товарищу-офицеру, – то вид у меня очень жалкий». Сержант Дункан Робертсон из 92-го батальона вспоминал: «Никогда в своей жизни я так не замерзал». Однако он немного оживился, когда батальону выдали джин. Помощник хирурга Хэдди из 1-го лейб-гвардейского рассказывал: