Ватник

Иванов посмотрел на него и медленно кивнул. Так опустить и поднять подбородок могла бы статуя где-нибудь в фантастическом кино, целая наука такими жестами овладеть.

– То есть, неумная жестокость и набивание карманов за счёт кавинских же коммерсантов – это пока не причина снимать Алексеева, так?

– Верно, – жёстко ответил Звягин. – Военное время, понимать надо. Захотите его сместить, тогда и меня в отставку. И, вон, Венича. Да всех! Люди здесь умирают за Россию, Максим Александрович, за нашу общую Россию!

– Ладно, не кипятитесь… Будут вам доказательства. Позже. Со шпионами этими, которых… как же его?.. а, Ватник! хотел задержать, что там за история?

– Обычные американские туристы, занёс чёрт девочку и этого её голубка к нам, вот и всё.

Иванов обвёл спокойным взглядом, в котором искорками пробегало непонятное чувство, Звягина и его заместителя.

– Какие же вы, мужики, доверчивые. Провинциальные. Не обижайтесь только, но я серьёзно. Туристы, разумеется… Посетители парка кованых фигур и ресторана «Сапфир», да-да. Ладно, к делу.

Он вытащил из сумки, до того стоявшей под столом, пачку пластиковых файлов с распечатками. Пестрели грифы «СОВ.СЕКРЕТНО», но Максим Александрович небрежно выложил всё на стол, не беря на лету никаких подписок о неразглашении.

– Итак… Через две недели концентрация войск нахлов на рубежах республики достигнет требуемой – по мнению их, да и наших аналитиков – концентрации. Удары будут нанесены здесь, – он показал область на цветной карте в распечатках, – и здесь. Одновременно. Плюс прорыв танковой бригады в Зареченск. Если у них всё получится, обеим республикам придёт конец. Прямого участия России ни нахлами, ни вами не предполагается, но…

Он помолчал и продолжил:

– На самом деле мы и не можем воевать сами открыто: не Сирия, чай, никто сюда официально не звал. Поэтому смотрите, как мы с вами поступим…

Внутри Ватника – хотя, казалось бы, какие уж там эмоции после стольких боёв, стольких смертей вокруг – бушевал ураган. Оборонительная война! На примере Донбасса было прекрасно понятно, что это: ежедневные обстрелы, убитые и раненые, гнойник в теле республики без малейших шансов вскрыть его и выцедить заразу на землю. А лучше – под неё.

В расположении разведбата его сразу вызвал Васин и довёл боевую задачу: переход из чистой разведки командиром одной из штурмовых групп. «Ответственный за всё», так это называлось в советские времена, отец когда-то смеялся над этим шутливым термином.

А вот Дмитрию было не до смеха. Взвод, который приказано был поделить на три группы, оставался под его началом, но круг обязанностей расширился до бесконечности. Сегодня рейд по тылам, а завтра – охрана гумконвоя от границы с Россией. Послезавтра будет участие в операциях службы безопасности, а потом, видимо, стоять на вышке, сторожить пулемёт, поглядывая на бараки фильтрлагеря.

Или всё наоборот.

Как человеку, немало поработавшему в атмосфере банковской субординации и чёткого распределения обязанностей, схема реорганизации разведки напоминала ему неряшливо изложенный бред сумасшедшего. Или хуже – заранее спланированную неразбериху, что на пользу только врагам.

– Дим, первая задача такая, Алексеев там просил… Хотя нет, съезди-ка ближе к вечеру к этому прыщу с Востока, Максиму свет Александровичу, он тебя видеть хотел персонально по той парочке, что Алексеев отпустил. Тоже не нравится ему вся история, хочет от первого лица услышать.

– Товарищ комбат, мне бы разобраться: у него полномочия какие?

Васин, не глядя на Ватника, открыл ящик стола и начал там что-то искать. Взял паузу, значит. Думает. Грамотно – стол есть, ящик тоже, почему бы не отвлечься на насущное.

– Я тебе так скажу: Бунчука он снять не может. А вот Звягина отправить в отставку, не говоря уже о нас, грешных, пожалуй, что да. Съезди, поговори. Не убудет.

Ватник козырнул и вышел.

Вечером – так вечером, вопросов нет. Тем более, что днём он поехал на кладбище, где силами взвода похоронили Бычу. И ведь бандит был, руки в крови, но – старинный друг, да и жизнь ему, Ватнику, спас, как ни крути. Постоял, посмотрел, как опускают простенький сосновый гроб на ремнях в яму, как закапывают. К криво сколоченному кресту примотана проволокой табличка «Быча Виталий Станиславович, 13.07.1988 – 28.06.2019». Точно, днюха же совсем недавно была, а он, Дмитрий, и не поздравил.

И поругались, и сам на позициях был.

– Нормально всё, командир? – старший из могильщиков подошёл, потирая мозолистые от лопаты ладони.

– Нормально…

Дал ему пару бутылок водки, блок сигарет – этому как ребёнок обрадовался, денег немного. Положил цветы, купленные тут же на кладбище у деда-пенсионера, да и пошёл. Попрощался. За каждым прощанием у одного дальнейшая жизнь, а у другого – вид на близкий сосновый потолок, пока черви не сожрут.