Вацлав Гавел. Жизнь в истории

«XIII съезд КПЧ был попыткой руководства и особенно Новотного ограничить рост демократических тенденций в партии и во всем обществе. Это, однако, вступало в серьезное противоречие с чувствами большинства жителей страны и натолкнулось на отпор заметной части партийного актива и функционеров», – пишет историк Иржи Пернес116. В 1966-1967 годах против Новотного выступала уже довольно широкая внутрипартийная коалиция, основную силу которой составляли относительно молодые либералы во главе с Александром Дубчеком, но к ним парадоксальным образом примыкали и некоторые старые коммунисты с репутацией сталинистов – например, Василь Биляк. Кроме того, для словаков Дубчека и Биляка Новотный был «централизатором», а конституция 1960 года практически сводила на нет словацкое самоуправление.

Новотного подвело еще и то, что он был «человеком Хрущева» и даже открыто критиковал заговор против Никиты Сергеевича, а потом поддерживал Косыгина в его негласном противостоянии Брежневу (в свое время его предшественника Антонина Запотоцкого похожим образом подвела слишком большая ставка на Маленкова). В конце 1967 года Брежнев побывал в Чехословакии с официальным визитом. Его приезд явно пытались использовать для того, чтобы привлечь Леонида Ильича на свою сторону или хотя бы понять, на чьей стороне он окажется. «Каждый тянет меня в свою сторону, завлекает в союзники. Зачем мне это? Говорю: “Готовьте самолет, завтра улетаем”. Не хватало в их внутреннюю склоку лезть. Пусть сами разбираются», – говорил советский генсек117. В конечном счете Брежнев заявил чехословацким товарищам «это ваше дело» и уехал, чем предопределил падение Новотного. В январе 1968 года партию возглавил молодой Александр Дубчек, а в марте Новотный сложил с себя и президентские полномочия. Первоначально новый первый секретарь Москве даже должен был понравиться: он много лет прожил в СССР, окончил Высшую партийную школу. Есть свидетельства, что Брежнев называл Дубчека просто Сашей.

Гавел в 1968 году. США и Франция

Возможность оппозиции

«Смелые решения, которые принял январский пленум ЦК, привлекли к Центральному Комитету, и в особенности к новому руководству, значительные симпатии. Большинство честных людей, преданных социализму, высоко оценили моральную силу нашей партии и ее смелый подход к устранению ошибок прошлого периода», – рассказывал в интервью партийному еженедельнику «Трибуна» функционер КПЧ Алоис Индра118. В апреле ЦК принял обширный документ под названием «Программа действий коммунистической партии Чехословакии».

«Этот документ отталкивался от того, что коммунистическая партия из-за совершенных ошибок теряет доверие общества, которое она должна вернуть <…> Отныне КПЧ должна была функционировать как классическая политическая партия с возможностью ведения внутренних дискуссий, критики, определения собственного курса», – рассказывает историк Ольдржих Тума119.

Руководящая роль КПЧ в политической жизни страны, однако, сохранялась. «Не надо забывать, что в основном это были нормальные партийные бюрократы с соответствующим партийным псевдообразованием, с соответствующими иллюзиями, привычками и предрассудками, с соответствующей биографией и с соответственно ограниченным горизонтом, правда, с некоторой долей свободомыслия и несколько приличнее тех, кого они сменили. Так, они постоянно оказывались в состоянии легкой шизофрении: они симпатизировали этому подъему и одновременно боялись его, опирались на него и одновременно хотели его затормозить», – скажет двадцать лет спустя Гавел120.

Шаги «сверху» чередовались с инициативами «снизу». 27 июня, на следующий день после официальной отмены цензуры, писатель Людвик Вацулик публикует свой громкий манифест «Две тысячи слов». Автор не стесняется в выражениях и упрекает компартию в том, что она из «идейного союза превратилась во властную организацию, притягивающую властолюбивых эгоистов, трусов и людей с нечистой совестью». Вацулик признает, что процесс демократизации запустили сами коммунисты, но подчеркивает, что это «лишь погашение долга всей партии перед некоммунистами, которых она удерживала в неравном положении»121. При этом в манифесте утверждается, что продолжение реформ возможно только в союзе с коммунистами, а раз так – нужно поддерживать их либеральное крыло и настаивать, чтобы на ближайшем партийном съезде был избран новый состав ЦК, больше отвечающий запросам общества. Появившись в печати, манифест фактически превратился в петицию. К ней присоединились больше ста тысяч граждан Чехословакии и десятки знаменитостей, например олимпийские чемпионы Эмиль Затопек и Вера Чаславская, путешественник Иржи Ганзелка.