Ватутин

Однако по прошествии четырёх суток, как на месте выяснил Ватутин, изменений в лучшую сторону не произошло. Под мощным натиском немцев войска фронта стихийно продолжали отступать, неся огромные потери.

— Я вынужден доложить о сложившейся ситуации в Ставку, — сказал Ватутин. — Не исключаю, что произойдёт смена командования фронта.

Так оно и случилось. По решению Сталина командующим фронтом был назначен командующий 8-й армией генерал-майор П. П. Собенников, членом Военного совета — корпусной комиссар В. Н. Богаткин. Штаб фронта было приказано возглавить непосредственно Ватутину. Телеграмма из Ставки заканчивалась словами: «...До прибытия Собенникова фронтом командовать Ватутину».

Хотя изначально, как пишут некоторые историки, на должность командующего фронтом рассматривался и Ватутин, но Сталин отклонил его кандидатуру.

Забегая вперёд, скажем, что спустя три недели, когда на южном фланге центрального участка советско-германского фронта был создан Центральный фронт, фамилия Ватутина вновь всплыла на совещании у Сталина. Жуков предложил Сталину поставить во главе нового фронта опытного и энергичного командующего. Конкретно он назвал Ватутина. Возможно, Николай Федорович и занял бы эту должность, если бы не произошёл конфликт между Сталиным и Жуковым. Во время обсуждения положения на Юго-Западном направлении, а обстановка там была крайне сложной, Жуков предложил целиком отвести Юго-Западный фронт за Днепр.

— Киев придётся оставить, — сказал Жуков. — На Западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации Ельнинского выступа. Этот плацдарм противник может использовать для удара на Москву.

Услышав эти слова, Сталин буквально взорвался.

— Какие ещё там контрудары, что за чепуха? — гневно спросил он. — Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?

Человек крепкого закала, Жуков тоже не смог сдержать эмоции. За словом в карман не полез, ответил не менее резко:

— Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему делать здесь нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт...

Строптивость Георгия Константиновича стоила ему должности начальника Генштаба. В тот же день он убыл принимать под своё начало малозначимый Резервный фронт.

О Ватутине в пылу конфликта больше никто не вспомнил. Но, по всей видимости, и на сей раз Сталин не собирался назначать его командующим. Причина состояла в том, что в первые дни войны вождь был крайне недоволен работой руководства Наркомата обороны и Генштаба. Он неоднократно обрушивал свой гнев на Тимошенко и Жукова. Часто перепадало и Ватутину. В страшной катастрофе, случившейся с Красной армией, были виноваты все, кроме, естественно, Сталина. И хотя Ватутин в опалу не попал, но какую-то часть сталинского доверия он всё же утратил. Только этим можно объяснить тот факт, что его не назначили командующим. Есть ещё одна причина и, пожалуй, главная, по которой Николаю Федоровичу не доверили фронт: за его плечами не было школы командования соединениями и объединениями, а также большого боевого опыта.

Впрочем, вернёмся на Северо-Западный фронт. Честолюбивый, но не тщеславный, Николай Федорович спокойно воспринял своё новое назначение. Значит, так надо, рассудил он, вспомнив старую житейскую мудрость: не место красит человека, а человек — место.

С первых часов пребывания на фронте на плечи Ватутина легло огромное количество задач, решать которые надо было незамедлительно. Начал Николай Федорович с того, что потребовал от офицеров штаба выяснить, где находятся объединения и соединения фронта, и наладить с ними постоянную связь. Для этой цели были задействованы самолеты У-2. Лётчики буквально рыскали в поисках колонн войск, мест расположения не только штабов армий и дивизий фронта, но даже отдельных полков и вышедших из окружения групп. Задание было не из лёгких. Ведь пилотам приходилось садиться на случайные неровные площадки, а то и едва ли не в боевых порядках войск, и взлетать, передав распоряжение штаба фронта, под артиллерийским или миномётным огнём противника.

Новый начштаба также приказал усилить воздушную и войсковую разведку. Одновременно офицеры оперативной связи на мотоциклах и бронемашинах направлялись в те обнаруженные с воздуха части и соединения, где посадка самолёта вообще была невозможна. Из докладов уже возвратившихся из дивизий и бригад офицеров штаба фронта и сообщений делегатов связи обстановка начала постепенно проясняться. Вся эта работа приносила свои плоды: связь с войсками налаживалась, почти полностью утраченное управление было восстановлено.