Ватутин

Толстый офицер с большим белым черепом на рукаве взмахнул руками, шагнул, спотыкаясь, раз, другой и словно нырнул в рожь. Эсэсовцы бросились было вперед, по передние ряды повалились, скошенные пулеметным огнем.

Остальные повернули назад. Одни из них падали на землю мертвыми, а другие валились в траву, чтобы спастись от смерти.

— Дивизия, вперед!.. В атаку! — скомандовал полковник.

И тотчас же совсем близко ему ответил голос лейтенанта:

— За Родину, вперед!

Выскочив из леса, гвардейцы бросились на врага.

Около Ватутина появился полковник. Осколок снаряда сорвал лоскут кожи у него со лба, и кровь струйкой текла по лицу, но полковник не обращал на это внимания.

— Я послал в атаку всю дивизию, — сказал он.

— Правильно! — ответил Ватутин. — Надо ударить крепко. Они побоятся пускать в ход свои резервы Я убежден, что они приняли нате радиосообщение…

И в самом деле, гитлеровцы, очевидно, были теперь уверены, что против них не остатки измученной, обескровленной непрерывными боями дивизии, а свежие, только что прибывшие части.

Во ржи трещали автоматы. Среди других выделялась могучая фигура лейтенанта.

Полковник пристально следил за ним, тихо приговаривая: «Давай, Костя, давай!..» и вдруг закрыл лицо руками.

— Что случилось? — спросил Ватутин.

— Ничего, — охрипшим голосом ответил полковник.

— Надо перевязать рану!

— Подождет…

Полковник продолжал неотрывно смотреть в поле, внимательно следя за боем. Гвардейцы уже бежали к деревне, в которой рвались снаряды. Первые из солдат уже спускались к речке по крутому, заросшему кустами берегу. Группа эсэсовцев, отстреливаясь, пыталась закрепиться на берегу, но была смята гвардейцами.

Полковник схватил телефонную трубку:

— Артиллерия! Усилить огонь по деревне!

В разные стороны полетели обломки старого амбара, который находился поблизости от горевших хат. Развалившиеся стены обнажили одинокую вражескую пушку, прислуги возле нее не было.

— Точный удар! — похвалил Ватутин.

Исход боя был ему уже ясен.

На опушку леса прибежал начальник связи, держа в руках донесения:

— Товарищ генерал, радиограмма от командира танковой бригады! Бригада в пяти километрах…

— Попросите, чтобы шли не останавливаясь.

— Другое донесение из штаба фронта… Вражеские войска на машинах вышли из Старой Руссы. Из штаба спрашивают, что с Верхними Ключами?

— Передайте, что Верхние Ключи нами взяты! — сказал Ватутин. — А вам спасибо. Обманули таки врага. Боится пока лезть… — Ватутин обернулся к полковнику: — Ну, взяла наша дивизия Верхние Ключи?

— Взяла! — сказал полковник, наблюдая в бинокль, как гвардейцы занимают деревню, а оставшиеся в живых эсэсовцы на машинах уходят в сторону Старой Руссы.

— Ну, поздравляю вас, полковник! — сказал Ватутин. — Теперь мы с вами удержим позиции. Наши танки придут раньше…

Мимо санитары несли на носилках раненого.

— Лейтенанта видели? — спросил их полковник.

— Видели, — ответил санитар, шедший первым.

— Ну, что с ним? — нетерпеливо спросил полковник, и Ватутин заметил, как дрогнули углы его рта.

Санитар замялся.

— Да… товарищ полковник… — растерянно забормотал он.

— Говори же! — крикнул полковник. — Где он? Что с ним?

— Убили, товарищ полковник, — почти шепотом сказал санитар и двинулся дальше.

Полковник тихо охнул и закрыл глаза. Лицо его побледнело, и он бессильно привалился к дереву, словно ноги отказывались держать его.

Ватутин подошел и дружески взял его за локоть.

— Что же ты молчал, Николай Иванович?

— А зачем… говорить?.. — с трудом ответил полковник. — Я все равно не мог иначе… Он должен был идти…

— Твой сын герой, Николай Иванович, — сказал Ватутин. — Атака отбита. Фашисты разгромлены! Твой сын сделал все что мог… Родина не забудет его подвига…

Ватутин прислушался. Вдалеке нарастал шум танков, подходила помощь.

Честь гвардейца

 Поздно ночью Ватутин получил срочную телеграмму: «Чижовка взята».

В небольшой деревне Чижовке немцы оборонялись упорно и долго. Три дня полк гвардейцев непрерывно штурмовал линию за линией — сложную сеть вражеских укреплений, состоящих из зарытых в землю мин, колючей проволоки, по которой все время немцы пропускали сильный электрический ток, окопов, траншей и глубоких рвов, преграждавших путь даже тяжелым танкам.

А с вершины холма, на котором находилась Чижовка, смотрел во все стороны злыми глазами большой дот с толстыми стенами из железа и бетона. Дот был настолько крепок, что даже мощные снаряды не могли его пробить.

Трудно приходилось гвардейцам, очень трудно. Враги сверху следили за каждым их шагом. По ночам вокруг Чижовки было светлее, чем днем, — столько ракет посылал враг в небо, так пышно горели эти ракеты, разлетаясь сверкающими звездами.

Издали, пожалуй, можно было подумать, что там, на холме, всякую ночь справляется веселый праздник.

Ватутин понимал, чего стоит гвардейцам каждый шаг по пути к Чижовке. Но он послал их на этот штурм, верил в их победу и был убежден, что, несмотря ни на какие трудности, гвардейцы приказ выполнят.