Вавилон

Он сам назначил Исма-Эля начальником лучников, а тот подло злоупотребил своим положением. В его власти предать Исма-Эля смерти, но этот искусный воин вскоре понадобится ему в сражениях с персами. Ради этого он сохранит ему жизнь. Но ради чего дорожить жизнью Телкизы? Ничего иного она не заслуживает. Однако и убить жену он тоже не может: начнется судебное разбирательство, вероятно, его сместят с поста верховного военачальника, и это как раз в тот момент, когда персы стоят у границ Вавилонии! Делать нечего! Придется взять себя в руки; интересы отечества – выше личных невзгод.

В мыслях его царило смятение, но он снова склонился над разложенными по столу таблицами, еще и еще раз просматривая цифры, характеризовавшие армию царя Кира, самую могущественную армию Старого Света. Задетый коварством Телкизы, он готов был посмеяться над своей решимостью сокрушить персов, над своими усилиями спасти Вавилонию. Ему казалось, будто он собирается пробить лбом стену.

Еще недавно он полагал, что обладает самой сильной армией в мире, но вот Итара присылает достоверное известие о том, что войско Кира превосходит ее по крайней мере на добрую четверть. Казалось, на него находит безумие. Быть может, сопротивление бессмысленно? Но что это за народ, который не в силах постоять за себя? Нет, уж если гибнуть, то в бою, в открытом и честном бою! Однако можно ли положиться на свою армию? Начальник лучников при первой же возможности злоупотребил своим положением. А другой на его месте поступил бы иначе? Не предают ли его подобным образом и остальные военачальники? Не делают ли за его спиной подлостей, о которых он не знает?

Набусардар встал и хлопнул в ладоши.

Он ненавидел этот дом. Никто не подозревал, как он ненавидит его. Здесь он не знал ни одной счастливой минуты. Единственным человеком во дворце, на которого можно было положиться, был Киру, старый слуга Киру.

Когда тот вошел, Набусардар сказал ему:

– Рано утром я еду в Борсиппу. Вели приготовить коней и передай моему телохранителю, чтоб дожидался меня на дворе.

– Да исполнится твоя воля, господин, – ответил Киру, однако не сдвинулся с места.

– Тебе что-нибудь нужно, Киру?

– Не скажешь ли, господин, когда мы выступаем?

– Переждем смертоносный август, а там посмотрим.

– К тому времени мы будем готовы?

– Мы и теперь почти готовы.

– У нас самая могучая в мире армия, не так ли, господин?

– К сожалению, это не так, Киру. Персы сильнее нас.

– Прости, господин, но отчего же не пополнить войско арабами? Отчего ты не сделал этого раньше?

– В моем войске все должны быть заодно. Арабы же то и дело чинят смуту и ждут лишь удобного случая, чтобы отколоться от Вавилона. Положиться на них – все равно как довериться евреям с канала Хебар.

– А что же Египет, досточтимый?

– Царь и сановники возлагают на Египет надежды, но я предпочел бы надеяться на самих себя. Что правда, то правда, пополнить армию за счет халдеев мы не в силах, на северные провинции рассчитывать уже нельзя, а в государствах, с которыми мы договорились выступать совместно, ныне хозяйничает Кир. Если бы я, подобно царю Валтасару, уповал на настоящее, то давно бы предался отчаянию. Но я, Киру, больше всего верю в наше прошлое и гляжу на вещи трезво. Когда Кир затеял войну со Старым Светом, его войско составляло лишь шестую часть армии Старого Света. С горсткой хорошо обученных солдат он выступил в поход. А теперь он попирает целые народы. История утверждает меня во мнении, что исход войны не предопределяет ни численность войска, ни его боевой дух и отвага.

– А что же решает исход войны, Непобедимый?

– Есть нечто такое, что движет историю помимо нашей воли. Самые храбрые и мудрые полководцы покорялись этой силе, становились игрушками в ее руках. Стать такой игрушкой равно может и Кир, и я. Кто ею будет – предугадать это пока не в нашей власти. А посему – преисполнимся решимости. Решимости бороться и победить.

– Непобедимый, должно быть, верит в случайность?

– Я верю в высший закон, который может явить себя в виде случайности, Киру, и от веры этой не отрешусь до моего последнего, смертного часа. Закон этот приносит победы тем, у кого армия сильнее и мужества больше, но его недостаточно для того, чтоб удержать мир в равновесии. Этот закон сообразует круговорот жизни и устремления людей, народов, государств. Не средство, а цель решает исход дела. Ответь мне, Киру, ты, решившийся вместе со мной пасть в бою, ответь мне: есть ли в жизни цель более высокая, чем защита отечества? Были ли когда наши цели столь же бескорыстны и святы, как ныне? Поэтому нам, с более слабой армией, суждено победить, одолеть более сильную армию Кира.

– Эту речь ты должен сказать перед своими воинами, господин, и нет сомнения, что, выслушав ее, они будут биться с врагом до последней капли крови.

– Я это сделаю, мой верный слуга, сделаю перед тем, как поведу их в сражение.

– А уже предопределено, что дело дойдет до схватки?