Вавилон

И Валтасар указал рукой на стену, вдоль которой стояли толстые свечи на высоких подставках. Спиной к ним расположились по одну сторону вавилонские музыканты с инструментами из слоновой кости, по другую – сто иерусалимских юношей с арфами в руках.

Верховный жрец, сановники, советники, военачальники обратили свои взоры к стене. Посмотрела туда и Телкиза.

Юноши были очень красивы и стройны.

Валтасар велел подыскать таких, чтобы потом расставить их по всему дворцу наподобие статуй. А чтоб унижение для них было чувствительнее, он остановил свой выбор на юношах знатного происхождения, хороших певцах и искусных в игре на музыкальных инструментах. Пусть князья и вельможи, пусть вся вавилонская знать видит, что смеет позволить себе их царь.

Увидев юношей, Телкиза вожделенно улыбнулась и взглянула на царя.

– Подари мне их, Валтасар, – попросила она, – это будет поистине царский подарок…

– Гм, – раздраженно хмыкнул Валтасар, – не могу я их подарить, они будут стоять изваяниями по всей Муджалибе.

– А ты не слишком щедр к той, которая… – Притворившись обиженной, Телкиза настаивала, желая распять на кресте сердце Набусардара.

Да, раз уж она несчастна, пусть и он не изведает счастья. Пусть и его душа превратится в клубок змей, пусть и его ужалит ревность.

– А ты не слишком щедр, – повторила она, – к той, которая указала тебе на самых очаровательных, самых нежных, самых соблазнительных жен в царстве. Или ты забыл, что только благодаря мне обладал ими первый? Но конечно, прекраснее не только кипрских и скифских женщин, а и самой Дарии – дочь Гамадана, о ней тоже сказала тебе я. Так неужели ты не подаришь мне иерусалимских юношей?

Она с нетерпением ждала ответа, глядя то на царя, то на стоявших возле певцов, иссиня-черные кудри которых блестели в мерцающем пламени свечей.

Сгорая от нетерпения, она украдкой поглядывала также поверх головы царя на Набусардара, полагая, что того сразит ее злонамеренное признание.

Но Набусардар и бровью не повел, он лишь отметил про себя: «Так это ее рук дело…»

Да, это было дело ее рук, и в эту минуту она всем своим существом жалела, что не может отомстить ему еще больнее.

Мучаясь и жестоко страдая, Телкиза спросила царя:

– Так подаришь или нет, Валтасар?

– Я хочу превзойти искушенных в искусстве греков, – жалобно протянул он, потому что нелегко было противиться Телкизе, – я украшу дворец живой скульптурой.

– Взамен я отдам тебе римлянина, которого держу при своем дворе.

– Ненавижу римлян.

– Но иудеев ты тоже ненавидишь…

– Не дам я их тебе – я царь!

– А я некоронованная царица Вавилонии, – громко рассмеялась Телкиза.

– Не хочешь ли ты сказать, что трон принадлежит тебе или Набусардару? Не гневи Валтасара, не вынуждай меня назвать тебя царицей, да, царицей распутниц…

Этого Телкиза никак не ожидала. Угольки ее зрачков скользнули под опущенные веки, словно черные ужи в глубь реки. Она явилась сюда, чтобы полонить Набусардара, явилась гордая, в золоте и бирюзе, а Валтасар одной фразой втоптал ее в грязь.

Ах, вот как…

Телкиза выпрямилась и оживилась, как цветок на рассвете.

– Если уж мы принялись сводить счеты, то нужно сводить их до конца. Полагаю, многое из того, что я скажу, будет любопытно для тех, кто еще верит в могущество золотых престолов и золотых богов.

Казалось, в зале сразу прибавилось света; зато музыка стихла, словно боясь заглушить ее слова. Гости, сидевшие за дальними столами, напрягали слух, многие даже встали, чтобы лучше видеть и слышать «вавилонскую львицу».

Телкиза сказала:

– Ты хотел оскорбить меня, Валтасар, назвав царицей распутниц, хотя тебе лучше других известно, что по закону я – первая женщина Вавилонии. Ты назвал меня так в присутствии двух тысяч пирующих жрецов Бабилу и двух тысяч пирующих вельмож Бабилу. Пусть так, да, я грешница, я грешна больше, чем вы полагаете. Это стыдно, унизительно, и поэтому перед всеми жрецами и вельможами Вечного города я сейчас обвиняю царский род Валтасара. Его отец Набонид по наущению Эсагилы почти девочкой отдал меня, как суку кобелям, на поживу лидийским посланникам, надеясь, что те станут уступчивее в переговорах. Чистая и невинная, я должна была телом своим ублажить придворных Креза, чтобы они согласились на условия халдеев. Вы уверяли меня, – Телкиза бешено глянула в лицо Исме-Адада, – что я угодна богам. На другой день я видела, как эти боги вместе с царем Набонидом и верховным жрецом Исме-Ададом ходили по земле. – Телкиза с трудом перевела дух. – Так ответь же, святейший, сколько мнимых Мардуков сменилось за все это время в капище? Сколько гнусностей содеял твой бог?

– Благородная Телкиза! – в притворном удивлении воскликнул верховный жрец.