Вавилон

Телкиза заметила, что царица воспользовалась ее отсутствием и вместе со своей прислужницей понесла пророку Даниилу еду и питье с праздничного стола… Телкизу это нисколько не удивило. Привязанность царицы к иудейскому мудрецу всегда оставляла ее равнодушной. Тем менее занимало ее это в данную минуту.

Вдыхая аромат смол и цветов, Телкиза задумчиво смотрела перед собой. Душой она оставалась в ападане. Набусардар не выходил у нее из головы.

Когда утих рокот струн и замерли последние звуки песен, воины Исма-Эля доложили Набусардару, что на подступах к городу все спокойно и Вавилону не угрожает никакая опасность, предчувствие которой бесконечно томило верховного военачальника, – он и пил меньше, и был сдержан в веселье – беспокойство не покидало его.

Лишь один раз, захваченный пением иерусалимских юношей, засмотревшись на прозрачную каплю вина, он увидел в ней погруженный во тьму борсиппский дворец. С нежностью подумал он о Нанаи, спящей под охраной стражников, вспомнил Теку, скульптора, жреца Уду. Его переполняла благодарность к той, которая носит под сердцем его первенца.

Набусардар растер пальцем каплю чудесной влаги, а голос Валтасара спугнул его сказочное видение…

– Довольны ли вы, мои боги? Кто из живущих мог бы воздать вам большие почести? – спесиво кричал царь.

Он высокомерно оглядывал сотрапезников.

Когда взгляд его остановился на одном из советников, иудее, отрекшемся от своего племени и за большую сумму получившем службу у Набонида, тот решительно поднялся и сказал:

– Не дай себя обмануть, о могущественнейший из могущественных! Эти отроки поносили тебя и твоих богов, песней и музыкой несравненной возвеличивая своего Яхве.

Кровь бросилась в лицо Валтасару. Вскочив с кресла, он взревел:

– Кто тебя подкупил? И как посмел ты перед жрецами и вельможами Вавилона унизить царя царей и глумиться над всемогущими богами? Перед всем народом и гостями ты позоришь своего повелителя и оскверняешь создателя своего Мардука! Смерть тебе!

– Смерти заслуживаю не я, а они. – Советник указал на певцов. – Дозволь слуге твоему доказать свою правоту.

Губы Валтасара побелели.

– Именем Мардука заклинаю тебя! – настаивал советник.

Неожиданно из толпы иудейских певцов вышел юноша и сказал вельможе:

– Чего ради ты сперва предал свое племя и бога своего, а теперь выдаешь тех, кто не отрекся от Яхве и останется верен ему до самой смерти?

– Вы обманываете царя, властелина своего! – набросился на него советник. – Да, они обманули тебя, царь. Праведный гнев сотрясет тебя, если я переложу тебе с их языка на твой язык слова псалмов.

И он без промедления пересказал первую песню:

– «Будь благословенно имя Яхве отныне и присно и во веки веков. От восхода солнца до заката славься имя Яхве».

– Он правду говорит? – вскричал Валтасар, и глаза его гневно сверкнули.

– Правду, – подтвердил иерусалимский юноша, спокойно взглянув на царя глубокими, словно бездонными, очами.

– Так будьте вы прокляты и да постигнет вас справедливая кара! – воскликнул царь. – Двадцати из вас гореть в печи огненной, чтобы вы почувствовали, сколь лучезарен ваш бог!

Едва он умолк, как советник при всеобщем возбуждении стал перелагать второй псалом:

– «О дщерь вавилонская, быть тебе поверженной, благословен тот, кто отмстит тебе за содеянное нам зло».

– Я велел угостить их с царского стола, – захлебываясь, прохрипел Валтасар. – Отныне пеплом кормите двадцать других, покуда не испустят дух.

Советник пересказал и третий псалом:

– «Все боги всех племен – не более как идолы. Яхве же сотворил небеса, укрепил твердь земную и всякого судит по справедливости своей. Он покарает тех, кто говорит камню: ты создал меня! Но явит он милость верным, вызволит их души из рук святотатцев, ибо всемогущ он».

– В яму их, в яму, к львам! – хрипел Валтасар. – Слушать больше не желаю! Двадцати другим выколоть глаза, остальным привязать на шею камень и бросить в Евфрат!

Валтасар в исступлении рухнул в царское кресло.

Когда он пришел в себя, стражники уже выводили иерусалимских юношей.

Царь тупо смотрел им вслед помутившимся взором и порывисто дышал. Он тер ладонью веки и давился слюной. С ужасом осознав, что произошло, он боялся взглянуть на гостей. Как всегда, приходя в ярость, царь терял над собой власть, в глазах у него темнело, к горлу подступала тошнота. Наверное, Мардук теперь отвернется от него и ослабит его мощь. Но в душе, желая задобрить бога, Валтасар клялся извести иудеев всех до единого.

– Да-да, я исполню это… – бормотал он, покачивая тяжело опущенной головой.

Валтасар страдал, страдал невыносимо. Двести тысяч персов одолел, а совладать с племенем израильтян и иудеев не может. От стен Вавилона отогнал тучи персидского войска, а изгнать Яхве из Вавилона не в силах.

Внезапно царя осенила мысль. Лицо его оживилось на короткий миг, приняло выражение умиротворенности. Царь упивался про себя воображаемой картиной.

– А все-таки я его одолею! – воскликнул он с твердой уверенностью.