Вавилон

– Но север защищен Мидийской стеной, – возразил гонец, – самая сильная армия никогда не возьмет ее. Итара выразил сожаление, что у нас нет еще двух Мидийских стен – одной на юге и другой напротив Вавилона.

– С некоторых пор Мидийская стена не имеет никакого значения, – процедил Набусардар и забарабанил пальцами по столу.

– Мидийская стена? – переспросил гонец. – Но персы ведь не знают секрета ее устройства?

Набусардар только махнул рукой и, встав, зашагал по комнате.

– Персы не знают ее секретов, но с этой стороны нам грозит вероломная измена… Впрочем, ты немедленно отправишься с донесением Итаре, не мешкая в Вавилоне ни одной минуты.

Гонец вздохнул, потому что дорогой сюда изрядно устал и рассчитывал, что ему дадут хотя бы один день передохнуть.

– Ни минуты, – повторил Набусардар, – минута промедления может обернуться поражением. Итара должен расставить посты на всех дорогах, ведущих из Вавилона на север. Обыскивать каждого, будь то жрец, торговец или нищий бродяга. Первое время пусть этим займутся отряды, стоящие на севере. Пока он может располагать для разведки только собственным отрядом. Но вскоре он получит подкрепление. Можешь передать ему, что на днях у царя состоится тайное совещание, которое решит, должен ли Вавилон готовиться к войне с Киром.

– Кто может сомневаться в этом? – серьезно заметил гонец. – Нельзя ждать, пока Кир превратит Халдейское царство в персидскую провинцию. Теперь его враждебные намерения очевидны. Он уже покорил Лидию и Мидию, но по всему видать, на этом не собирается останавливаться. Завоевать Вавилонию, крупнейшую державу мира, одну из самых богатых, славных, могущественных, – вот что в глазах Кира будет победой, достойной его. Я не могу понять, кто в Вавилоне может сомневаться в этом и противиться оборонительным мерам.

– Как всегда, – досадливо ответил Набусардар, – как всегда, Эсагила. Она настраивает сановников против моего плана обороны, убеждая их, что он не нужен. Она боится за свои сокровища. Твое известие явилось как нельзя кстати. Теперь в моих руках неопровержимые улики против персов. И я уверен, мой план утвердят, хоть царь и раньше без согласия совета намеревался создать самую могущественную армию, которая когда-либо существовала. Впрочем…

Он вздохнул и покачал головой.

– Впрочем… – повторил гонец.

– Впрочем, к сожалению, он больше думает о том, чтобы с помощью этой армии добывать себе все новых красавиц, чем побеждать врагов. Поэтому я желал бы добиться согласия советников. Так или иначе, после совещания мы перестроим армию, а я изыщу средства снарядить и направить ее против Кира, но… тревожит меня эта Навуходоносорова стена на севере. Мидийская стена может быть непобедимой крепостью, но теперь надеяться на это нельзя.

– Кто-нибудь похитил план?

Набусардар испытующе взглянул на гонца – не довериться ли ему, ведь это один из преданнейших воинов Итары? Но передумал.

– Я составлю сообщение Итаре, – сказал он.

Он сел и написал на глиняной табличке тайным письмом:

«Сан-Урри, помощник верховного военачальника, совершил предательство. Он похитил план Мидийской стены, его местонахождение пока установить не удалось. Приказываю: охранять дороги, чтобы он не перебежал к персам. Проверить благонадежность Гобрия. Не пропускать финикийские корабли в Персидское море, чтобы южный отряд войск Кира не воспользовался ими для переправы через Тигр. Строжайшим образом обыскивать чужестранцев, включая египтян, хоть они и наши союзники. Выдавать солдатам достаточно еды и вина, обеспечить обувью и одеждой. Да пребудет над тобой и твоими воинами покровительство доблестной Иштар из Арбелы».

Исписанную табличку он вложил в кожаный мешок, скрепил его печатью и подал гонцу.

Воина снабдили на дорогу едой, а заботливая Тека дала флягу с освежающим питьем.

Он простился с Набусардаром и через минуту уже мчался галопом по борсиппским улицам, через мост, в сторону Вавилона. Оттуда путь его лежал на Киш и Куту. Из Куты – на север, по берегу Тигра, в расположение главного стана Итары.

Еще долго в ушах Набусардара стоял стук копыт по вымощенным камнем улицам. С той же отчетливостью он еще слышал слова гонца о передвижениях армии Кира на халдейских границах. Только теперь, оставшись наедине с самим собой, он начал по-настоящему вникать в то, что произошло.