Вавилон

Халдейское царство, бесспорно, в угрожающем положении и даже окружено с трех сторон. Окажись в распоряжении Кира мост через Тигр – его мечта исполнилась бы в одну ночь. Но мостов у Кира нет, а на юге непроходимые болота, кишащие гадами. Нападение его войска, нацелившегося на Вавилон, Набусардар в силах отразить и с небольшим количеством воинов. По-настоящему серьезную угрозу представляет собой север. Эта угроза глубоко тревожит Набусардара, и он предвидит панику, которая охватила бы всех советников, если объявить на тайном совещании, что Сан-Урри выкрал план Мидийской стены. Это уже два веских обстоятельства, которые говорят в пользу его предложений. Если бы он мог добавить к ним и третье, то есть сведения о персидских лазутчиках внутри государства, то его план обороны можно считать утвержденным. Гамадан обещал представить в Вавилон сведения через две недели, не позже. Однако он не является. Пожалуй, лучше всего наведаться к нему еще раз.

Размышляя таким образом, он следил за неспокойной поверхностью Евфрата, к голубовато-зеленым волнам которого примешивался красно-кирпичный цвет плодоносных глин. Это вдруг напомнило ему сине-зеленые глаза Нанаи и красноватый отблеск ее черных кудрей.

Он вновь живо представил себе ее, и ему захотелось видеть Нанаи как можно скорее, потому что чем более угрожающий поворот принимали события, тем острее он чувствовал потребность иметь рядом друга, преданного ему не на жизнь, а на смерть.

Едва занялся новый день, как Набусардар получил от Валтасара приглашение на тайное совещание. Царь Валтасар не захотел разговаривать с царицей, но, поразмыслив, признал, что выслушать мнение советников не такая уж плохая затея, даже если она исходит от еврейского пророка.

Теперь Набусардару было крайне важно еще до совещания убедить царя, что персидские шпионы сеют в народе смуту. Не видя другого выхода, он решил отправиться в деревню Золотых Колосьев и узнать, удалось ли Гамадану что-нибудь сделать.

Чтобы привлечь на свою сторону армию, боевой дух которой в позабытых всеми лагерях пришел в полный упадок, Набусардар распорядился обеспечить окрестные отряды сытной едой и хорошим вином из своих погребов. Пусть это будет первым признаком того, что положение армии меняется к лучшему. Расходы он возьмет на себя. После совещания вся перестройка армии пойдет за счет царской казны. Если царь еще не отказался от мысли создать великую вавилонскую армию, не уступающую армии Кира, то хорошо бы расположить в свою пользу и простой люд – ведь именно его сыновьям придется отправиться походом против персидских варваров. Он решил просить Валтасара снизить налоги крестьянам в царских владениях. Народ никогда не забудет этого и во время войны станет сражаться с врагами за царя и державу до последнего вздоха. Такое снижение налогов нанесло бы удар и по Эсагиле, в чьих владениях подати беспрестанно растут. Набусардар не колеблясь приказал бы открыть одну из царских житниц и разделить зерно между беднейшими. Сам он, пожалуй, распорядится заколоть для вавилонской бедноты сотню быков со своих пастбищ, где их пасется не одна тысяча. Он сознавал, что никакими словами нельзя заменить действий, а халдейский люд уже пресыщен благими речами и жаждет в конце концов вкусить от благих свершений.

Такие мысли роились у него в голове, пока он осматривал комнаты, приготовленные в его дворце для прекрасной пастушки Нанаи.

Он собирался отправиться за ней и ждал, когда принесут эбеновую шкатулку для ожерелья Нанаи. На крышке была инкрустация из золота – изображение божества, каким оно получилось у нее на глиняной табличке. Священный бык с тремя звездочками над головой.

Верная Тека ходила по комнатам следом за ним, радостно возбужденная этими приготовлениями. Она мысленно воображала себе будущую госпожу борсиппского дворца прекраснейшей из вавилонских красавиц с телом нежнее пуха и поступью, подобной порханию мотылька. Речь ее, должно быть, сладостна, как речь богинь, ноги приучены ходить только по дорогим коврам, а тело не знакомо с тканями более грубыми, чем тончайшие шелка и виссон. Счастливая улыбка даже разгладила морщины на ее лице.

Осмотрев комнаты, Набусардар вернулся в свой кабинет. Здесь его ждал создатель каменной статуи Гильгамеша, Гедека. Он протянул ему эбеновую шкатулку с ожерельем. Обе вещи Набусардар нашел великолепными.

Оставалось только сесть на коня – тот уже был оседлан, и слуги держали его в полной готовности во внутреннем дворе.

Набусардар опоясал себя мечом и, провожаемый Текой, вскочил на рыжего скакуна, зазвенев золотым и медным набоем наколенников.

Тека подала ему шкатулку и благословила в дорогу.

Стража распахнула ворота и замерла, приставив копья к ноге.

Конь прядал ушами. Набусардар пустил его галопом, и белый с красной каймой плащ заплескался на ветру, похожий на бурные весенние воды Тигра.

Нанаи уже лежала в домике своего отца. Устига с помощью Сурмы чуть свет доставил ее сюда из пещер Оливковой рощи.