Вавилон — 17. Нова. Падение башен

— Должен вам сказать, что я категорически возражаю и буду…

— Ладно, доктор, — сказал первый мужчина, поднял Алтер и вынес ее из здания больницы.

У королевы-матери была своя приемная. Королева сидела на высоком троне и рассматривала фотографии. На двух была комната кронпринца. На одной принц сидел на постели в пижамных штанах и прижимал пятки к боковине кровати; у окна стояла беловолосая девушка в ожерелье из ракушек. На второй принц положил руку на спинку кровати. Девушка отвернулась к окну. На третьей фотографии, снятой через замочную скважину, был в очень большом увеличении человеческий зрачок; сквозь радужную оболочку виднелись пунктиры и крошечные линии сетчатки.

На подлокотнике трона лежала папка с надписью: АЛТЕР РОНАЙД.

В папке лежало свидетельство о рождении, четкая фотография той же самой сетчатки, контракт с бродячим цирком, диплом об окончании начальной школы, квитанции за трехлетний курс гимнастики, медицинский счет за лечение растяжения связок и два бланка с адресами. Там же находились сведения об Алине Ронайд (матери, ныне умершей) и Рэре Ронайд (тетке по матери, официальной опекунше).

Королева положила фотографии на папку, повернулась к четырем охранникам, стоявшим у стены, стукнула об пол тяжелым скипетром и сказала:

— Введите.

На другом конце комнаты открылась дверь.

Среди комнаты стояли два столба в четыре фута высотой и в футе друг от друга.

Стражники поставили Алтер между столбами, которые доходили ей до подмышек, расставили руки и привязали их к столбам.

Королева улыбнулась.

— Это всего лишь предосторожность. Мы хотим помочь тебе. — Она сошла по ступенькам трона. — Мы о тебе кое-что знаем. Знаем, что и ты кое-что знаешь, и если ты мне все расскажешь, я буду чувствовать себя гораздо лучше. Видишь ли, я очень расстроена. Тебе это известно?

Алтер старалась сохранить равновесие; столбы были высоковаты для нее, она не могла ни стоять, ни повиснуть.

— Мы понимаем, что ты устала и после барбицида чувствуешь себя плохо, верно? — сказала королева, подойдя ближе.

Алтер покачала головой.

— Куда ты девала моего сына? — спросила королева.

Алтер закрыла глаза, снова открыла и покачала головой.

— У нас есть доказательства. Хочешь посмотреть? — Королева протянула Алтер фотографии. — Мой сын снял себя и тебя, отпечатки четкие. — Она убрала фотографии в карман. — Будешь говорить?

— Я ничего не знаю.

— Оставь. В комнате столько же фотокамер, сколько икринок у осетра. И десятки скрытых кнопок. Сигнал тревоги почему-то не сработал, но фотокамеры действовали отлично.

Алтер снова покачала головой.

— Не бойся, — сказала королева. — Мы понимаем, что ты устала, и хотим поскорее вернуть тебя в больницу. Ну, рассказывай, что случилось с моим сыном, принцем?

Молчание.

— А ты очень симпатичная девочка. И акробатка? Почему ты боишься ответить? Ты акробатка?

Алтер кивнула. Королева коснулась рукой тройного ремешка ожерелья.

— Прекрасное украшение. — Она подняла его с груди Алтер. — Тело акробатки — как драгоценность, прекрасная, изысканная. И у тебя такое…

Ожерелье вдруг упало на пол. Ракушки слабо звякнули. Глаза Алтер метнулись к ним.

— Ох, извини, — сказала королева. — Жаль разбить такую вещь. — Она подобрала платье и занесла ногу над ожерельем. — Ты скажешь, где мой сын?

Молчание.

— Прекрасно. — Королева опустила ногу. Хруст раковин заглушил крики Алтер, потому что королева с силой ударила скипетром по привязанному запястью Алтер раз и другой. Треснул скипетр. Королева ударила им по вывернутому локтю Алтер.

Потом стало тихо, королева снова спросила:

— Ну, где мой сын?

Алтер ничего не сказала, да и не могла бы сказать — ничего хорошего ей это не сулило.

— В рудники?

— Какой там с нее сейчас прок? — Королева снова воссела на трон. — Унесите ее обратно в больницу. Мы всегда сможем взять ее оттуда, если понадобится. Она явно работает на кого-то. Может, на врага. — Королева взмахнула скипетром. — Уберите ее вон!

Бесчувственную Алтер завернули в серое одеяло и отнесли в больницу.

— Отравление? — спросил клерк.

Мужчина кивнул. Доктор, при котором Алтер забирали из больницы, еще работал. Откинув одеяло с лица пациента, он узнал девушку. Когда одеяло убрали полностью, у него перехватило дыхание, и он прохрипел сестре:

— В неотложную хирургию. Немедленно.

Тил, несколько оправившись от поноса, целый день ничего не ел. Он почувствовал голод и, пошарив в холодном чулане гостиничной кухни, нашел остатки рыбы и отрезал кусок. Открылась дверь, и вошла семидесятилетняя барменша. Она подскочила к Тилу и выбила рыбу из его рук.

— Ты спятил? Хочешь, чтобы тебя вынесли отсюда, как и других?

Тил растерянно смотрел на нее, когда в кухню вошла Рэра.

— Умираю с голоду, — заявила она. — Я продавала свой тоник, который вчера сварила, и около полудня вдруг все на него набросились. Люди хотели как-то спастись от судорог, и я подумала, что мой тоник ничем не хуже чего-нибудь другого. Не было времени даже поесть. Эпидемия, что ли? Эге, а ведь это, наверное, недурно! — И она потянулась к рыбе.

Старая барменша схватила блюдо и вытряхнула рыбу в помойное ведро.