Вавилон — 17. Нова. Падение башен

— Мы на самом кончике Языка. И я знаю эту часть Снэп только по карте. Но Чувствователи говорят мне, что мы на самом начале течения Наталь-бета. Оно проходит через Снэп, по нему мы можем добраться до Атлоас-ран, а оттуда до дверей Администрации Союза. Восемнадцать — двадцать часов полета.

— Тогда летим.

Ридра посмотрела на Батчера, он не возражал.

— Хорошая мысль, — сказал Батчер. — Примерно половина «Тарика»… гм… лишены тела.

— Захватчики победили?

— Нет. Крибианцы победили. Они наконец поняли, что происходит, поджарили большой корабль, и схватка кончилась. Но еще до этого «Тарик» получил в корпусе дыру достаточную, чтобы пропустить три корабля-паука. Киппи сказал мне, что все живые заняты работой, но у них нет двигательной силы.

Дьявол просунул свою белую голову в дверь.

— Вот.

Брасс взял бутылку и стаканы.

Громкоговоритель:

— Батчер, мы видели, как вы схватились с крейсером Захватчиков. Вы живы?

— Батчер жив, шеф.

— Мало кому так повезло. Капитан Вонг, я надеюсь, вы посвятите мне элегию?

— Джебел? — Ридра села рядом с Батчером. — Мы немедленно направляемся в штаб-квартиру Администрации Союза. И вернемся с помощью.

— Как вам будет угодно, капитан. У нас тут немного тесно.

— Мы отправляемся.

Брасс был у двери.

— Помощник, парни в норме?

— Присутствуют и пересчитаны.

— Навигаторы?

— Готовы, — ответил Рон.

Ридра расслышала голос Молли: «Пили така, кулала, милала, милеле…»

— Эй, кончайте развлекаться, — сказала Ридра, — мы стартуем.

— Молли учит нас стихотворению на суахили, — ответил Рон.

— О! Чувствователи?

— Ап-чхи! Я всегда говорил, капитан, что нужно держать кладбище чистым… Однажды и вам оно может потребоваться. Джебел этого не учитывает. Мы готовы.

— Помощник, пошлите вниз одного из парней со шваброй. Брасс?

— Все проверено и готово, капитан.

Включились стасис-генераторы, и Ридра откинулась в кресле. Внутри нее наконец что-то расслабилось.

— Я не думала, что мы выберемся, — Ридра повернулась к Батчеру, который сидел на краю кресла, глядя на нее. — Вы знаете, я нервная, как кошка. И чувствую себя не очень хорошо. О, дьявол, этот старт. — Болезнь, которую она так долго отгоняла от себя, начала овладевать ее телом. — Я чувствую себя так, будто разваливаюсь на части. Знаете, когда во всем сомневаешься, когда кажется, что чувства тебя обманывают…

Дыхание причиняло ей боль.

— Я быть, — мягко сказал Батчер, — а вы — суть.

— Не позволяйте мне сомневаться в этом, Батчер. А то я и об этом начала задумываться… Среди моего экипажа есть шпион, я ведь говорила вам об этом? Может, это Брасс, и он швырнет нас в другую Новую? — Болезненность начала переходить в истерию. Она выхватила бутылку из руки Батчера. — Не пейте это! Он… он мог отравить нас! — Она неуверенно встала. Все было охвачено красным туманом. — Или один из мертвых. Как… как я мог… могу… сражаться с призраком? — Чувствуя боль в животе, она боролась с тошнотой. С болью пришел страх. Она уже не могла говорить ясно. — У… убить… убить нас! — прошептала она. — Ни вы, ни я…

Батчер сказал:

— Если вы будете в опасности, посмотрите в мой мозг и используйте, как нужно.

Немая картина в ее мозгу: однажды она, Мюэл и Фобо ввязались в ссору в «Танторе». Она получила удар в челюсть и, отпрянув назад, успела увернуться, когда кто-то схватил зеркало со стойки и швырнул в нее. Ее собственное испуганное лицо с криком летело на нее и ударилось в протянутые руки… И когда она глядела в лицо Батчера сквозь боль и Вавилон-17, это опять случилось с нею…

Часть четвертая Батчер

— Мы только что миновали Снэп, капитан. Хотите выпить? Голос Ридры:

— Нет.

— Как вы себя чувствуете?

Голос Ридры:

— Мозг в порядке, тело в порядке.

— Эй, Батчер, кажется, у нее уже нет бреда?

Голос Батчера:

— Нет.

— Оба вы выглядите чертовски веселыми. Прислать помощника взглянуть на вас?

Голос Батчера:

— Нет.

— Отлично. Сейчас полет легкий, и я могу выключиться на несколько часов. Что скажете?

Голос Батчера:

— А что сказать?

— Скажите «спасибо». Вы знаете, я здесь привязан хвостом.

Голос Ридры:

— Спасибо.

— Выздоравливайте. Оставляю вас одних. Простите, если помешал.

«Батчер, я не знала! Я не могла знать».

Эхом в их мозгах возник крик.

«Не могла… не мог… Этот свет… Я говорила Брассу, говорила ему, что вы должны говорить на языке без слова „я“, и сказала, что не знаю такого языка. Но один такой, очевидно, был. Вавилон-17…»

Соответственные синапсы гармонически двигались, пока изображение не замкнулось и она вокруг, вне себя не создала его, не увидела его…

…В одиночке Титана он шпорой царапал на стене карту поверх непристойностей, написанных заключенными за два столетия, — карту, которую обнаружили после его побега и которая увела преследователей в неверном направлении; она видела, как он три месяца шагал по своей четырехфутовой камере, пока не упал от изнеможения и голода.

На тройной веревке из слов она выбралась из тюрьмы: голод, лестница, столб, падать, собираться, отличить, цепи, перемены, шанс…