Вавилон-Берлин

– Вы имеете в виду протоколы допросов? – спросил Геннат. – Вам бросилось в глаза, как небрежно Вольтер их вел? Но из-за этого ему не следует рыть яму.

Рат кивнул с отсутствующим видом. Он вспомнил о своем собственном расследовании по делу Вильчека. Так же и у Вольтера за внешней небрежностью скрывалась система. Поэтому он и пощадил обоих русских.

***

Гроза накануне вечером не рассеяла духоту. От теплого влажного воздуха усталость становилась еще более невыносимой. Рат истекал потом, хотя и опустил стекло в салоне автомобиля. Геннат отправил его вести наблюдение на Йоркштрассе. Именно сейчас! Плих и Плюх злорадно ухмыльнулись, когда увидели, кто их сменяет. Рядом с ними сидел Рейнгольд Грэф, один из людей Бёма.

– А вы в чем провинились, что вынуждены сидеть здесь? – спросил его Гереон. – Стянули у Генната кусок пирога?

– Я ведь ассистент по уголовным делам. Такая дрянная работа является для меня рутиной, – ответил Грэф. – А вот с каких пор комиссары используются для наблюдения?

– Только если они были непослушны, – сказал Рат и закурил сигарету. Последнюю. – Я бы вам с удовольствием тоже предложил, но… – Он показал Рейнгольду пустую пачку.

– Ничего. Я все равно курю, только если выпиваю.

– Понятно, но я не смогу достать сейчас фляжку, как фокусник.

Грэф рассмеялся.

– А вы были непослушны?

– Спросите Генната.

– Я удивляюсь. Бём считает вас скорее человеком, который – с позволения сказать – руководству пятки лижет.

Гереон был поражен. Молодец! Надо иметь мужество, чтобы так разговаривать с комиссаром.

– Бём, очевидно, старается изо всех сил, чтобы распространить и поддерживать эти слухи.

– Он, во всяком случае, не слишком высокого мнения о вас.

– Вы довольно откровенно говорите об этих вещах. Не опасаетесь навредить своей карьере?

– До сих пор я всегда предпочитал открыто и честно вести себя с коллегами, независимо от того, советник это или стенографистка.

– Это делает вам честь. – Рат стряхнул пепел с сигареты. – А кто еще поливает меня? Вероятно, фройляйн Риттер?

– Шарли? Зачем это ей? – Грэф, похоже, был действительно удивлен. – Она ведь вас совершенно не знает.

Некоторое время они молча сидели рядом. Наконец Гереон щелчком выкинул окурок своей сигареты через открытое окно на дорогу, после чего открыл дверь.

– Я немного разомну ноги и схожу куплю себе сигареты. А вы пока удерживайте позицию.

– Все ясно, господин комиссар. – Рейнгольд коснулся своей шляпы. – Конечно, идите. Для этого мы здесь и находимся вдвоем.

Рат прошел немного вниз по улице. Движение больше помогло ему справиться с усталостью, чем многочисленные сигареты, которые он выкурил. Гереон посмотрел на часы. Одиннадцать минут двенадцатого! Он всего лишь час провел в автомобиле, а ему показалось, что прошла вечность. Комиссар поистине мог бы найти занятие получше, чем протирать штаны в служебном автомобиле прусской полиции. Например, взяться, наконец, за Бруно Вольтера. Их сменят только в восемнадцать часов. Это будет долгий день.

На следующем перекрестке он свернул направо, на Гроссбееренштрассе. Зеленого «Опеля» больше не было видно, и полицейский сразу почувствовал себя свободнее. Где-то в глубине души у него было ощущение, что Геннат отправил с ним Грэфа как тайного наблюдателя.

Сразу за углом он нашел то, что искал: филиал Löser und Wolff[39], который логично находился прямо возле аптеки. Интерьер магазина табачной продукции был солидным и мрачным, и Рату пришлось немного подождать, пока подошла его очередь. Между тем он присмотрел пару симпатичных настольных зажигалок. У отца скоро день рождения, пора подумать о подарке. Продавец был, похоже, несколько разочарован, когда Гереон все же купил только сигареты. Правда, он взял сразу несколько пачек «Оверштольц» и коробок спичек. День обещал быть долгим.

Комиссар взял сдачу, и тут ему показалось, что он увидел на улице среди проходящих мимо витрины магазина прохожих знакомое лицо.

Его смутили светлые короткие волосы. Лицо под темно-синей шляпой сохранилось в его памяти иначе: оно было обрамлено черными волосами. Это было лицо Ланы Никорос. Графини Светланы Сорокиной.

Гереон сунул монеты в карман брюк и выскочил на улицу, не обращая внимания на удивленную физиономию продавца. Женщина шла в направлении Виктория-парка. В конце улицы зеленел Кройцберг, и перед ним, как колеблющееся море, покачивались головы прохожих. Полицейский попытался отыскать голубую шляпу этой дамы в движущейся толпе среди множества других шляп. И хотя Рат потерял ее из виду, он продолжал двигаться в том направлении, в котором шла она. На Кройцбергштрассе он неожиданно снова увидел голубую шляпу, которая исчезла в парке. Дорога поворачивала наверх, мимо водопада, и здесь наконец Гереон увидел ее. Она сидела на скамейке спиной к нему, и он тихо приблизился к ней.

– Графиня Сорокина, если не ошибаюсь?

Она обернулась. На него смотрела худая некрасивая женщина со светлыми волосами. Женщина, которую он никогда прежде не видел.

У него был такой взгляд, как будто он потерял рассудок.

– А вы кто такой? – спросила дама. – Граф Кокс или китайский кайзер?