Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э.

В послевоенные годы после победы над Гитлером Сталин возвел в Москве «Семь сестер», которые называют «сталинскими свадебными тортами» (на самом деле это сталинские высотки. – Пер.), – рассеянные по столице монументальные небоскребы, которые должны были возвышаться над ней. Сталин сказал: «Мы выиграли войну… в Москву будут приезжать иностранцы, ходить по городу, а в нем нет небоскребов. Если они будут сравнивать Москву с капиталистическими городами, это будет для нас моральным ударом». Эти небоскребы построили по принципу террас и ярусов, причем каждый уровень был немного меньше предыдущего – отсюда и прозвище «свадебный торт», – чтобы придать зданию устремленность вверх к центральной башне. Изначальным образцом для этого стиля стал созданный в 1930-х гг. эскиз Дворца Советов, который на первый взгляд кажется безумно грандиозной модернистской версией картины Питера Брейгеля «Вавилонская башня». Имея в высоту более 450 м, включая статую Ленина на его вершине, в то время дворец оказался бы самым высоким зданием в Европе – Сталин требовал, чтобы оно было выше Эйфелевой башни.

Дворец Советов так и не построили, но высотки «Семь сестер», в основу которых был положен тот не воплощенный в жизнь чертеж, сослужили свою службу хорошо и до сих пор каждый день напоминают москвичам о Сталине.

Есть много рассказов об источниках этого сталинского стиля в архитектуре, ссылающихся на влияние готического, неоклассического и русского православного стилей. Или, быть может, так должны выглядеть все здания, предназначенные для того, чтобы увековечивать память о своих творцах. Вероятно, по чистой случайности на русском языке такая конструкция называется «высотное здание, высотка», а если его перевести на аккадский, то ближайшим эквивалентом будет слово, которое мы произносим как «зиккурат». Но возможно, мы не должны удивляться тому, что форма сталинских архитектурных монументов странным образом напоминает мемориал, который служит памятником правлению Ур-Намму в Шумере приблизительно 2100 г. до н. э., – Великий зиккурат в Уре. Архитекторы Ур-Намму создали эскиз, который – после того как его открыл Вулли в 1923 г. – служит моделью для всех построек, призванных напоминать людям о величии их строителей.

Подобно сталинским «Семи сестрам», Великий зиккурат в Уре также выполнил свое предназначение. После того как его покинули, а это случилось приблизительно в начале христианской эры, место расположения города Ура продолжало заявлять о себе любому путешественнику, приближавшемуся к нему по плоской пустынной равнине, за много километров высоким коричневым холмом, который арабы называли «Телль-эль-Мукайяр», или «курган с вершиной». Руины огромной постройки Ур-Намму по-прежнему стоят спустя 4 тысячи лет. Ее верхние уровни разрушились под внешними атмосферными воздействиями, а нижние ярусы скрыты под накопившимися за тысячелетия каменными обломками – их тысячи тонн, если верить человеку, откопавшему ее, Л. Вулли, которому пришлось вывозить их по специально проложенной легкой железной дороге (она выглядит сегодня несколько странно, как новое, но лишь наполовину законченное здание, так как иракский Директорат древностей «отреставрировал» самую нижнюю часть руин в середине XX в.).

В древние времена это место показалось бы совершенно иным. То, что в настоящее время является пыльной пустыней с дрожащими миражами под безжалостным солнцем, было зеленой и золотой равниной, насколько охватывал глаз, на которой раскинулись поля зерновых, перечеркнутые блестящими нитками каналов, обсаженные по краям финиковыми пальмами, ивами и ольхой; невспаханные поля, на которых щипали траву стада кудрявых овец и жирного крупного рогатого скота. Вдали над горизонтом возвышался зиккурат, держа под бдительным присмотром свои земли. Снаружи он был отделан известковой штукатуркой, оставленной либо ослепительно-белой, либо, что более вероятно, цветной – каждый уровень покрасили в свой цвет. Если бы позволили взобраться на его вершину, что было запрещено простым смертным, вы увидели бы другой, похожий зиккурат, возвышавшийся в 20 километрах оттуда над первым шумерским городом Эриду. Со временем зиккураты стали строить в центрах многих других городов Месопотамии, следуя образцу, изначально установленному в Уре архитекторами при дворе Ур-Намму.

Их произведения, может быть, не такие большие и не такие старые, как Великие пирамиды Гизы в Египте и даже, если уж на то пошло, коническое земляное сооружение в Англии под названием Силбери-Хилл, – они на несколько веков старше, но зиккураты не уступают им как великие произведения искусства. Там, где другие монументы производят впечатление своими размерами и чрезвычайной простотой форм, гениальность зиккуратов выражена именно в их композиции. По замыслу своих шумерских создателей они должны были дать возможность на мгновение соприкоснуться человеческим и божественным пропорциям.