Читаем Вавилон. Сокрытая история полностью

Вавилон. Сокрытая история

– И что… что с этим может сделать общество Гермеса?

– Мы не знаем, – сказал Робин. – Но, кроме него, никто ничего не сделает. Мы отдадим эти документы, расскажем все, что знаем…

– Но зачем? – напирала Летти. – Зачем вовлекать «Гермес»? Мы сами справимся. Можем написать памфлеты, обратиться в парламент – есть тысяча способов что-то сделать, необязательно привлекать какое-то… какое-то тайное сообщество воров. Если люди узнают о сговоре, о коррупции, то вряд ли поддержат такой план, я уверена. А действовать исподтишка, обворовывать университет… это только во вред делу, разве не так? Почему просто не обнародовать письма?

Все на мгновение замолчали, гадая, кто первым скажет Летти.

Эту задачу взяла на себя Виктуар.

– Интересно, – медленно начала она, – ты когда-нибудь читала, что писали об отмене рабства до того, как парламент в конце концов объявил его вне закона?

Летти нахмурилась.

– Я не понимаю, каким образом…

– Квакеры представили в парламент свою первую петицию против рабства в 1783 году, – сказала Виктуар. – Эквиано опубликовал свои мемуары в 1789-м. Добавь это к бесчисленным историям о рабах, которые аболиционисты рассказывали британской общественности, – историям о самых жестоких, самых ужасных пытках, которые только можно причинить ближнему. Ведь было недостаточно того, что чернокожих лишали свободы. Людям нужно было увидеть, какие кошмарные формы это принимает. И даже тогда потребовались десятилетия, чтобы окончательно объявить работорговлю вне закона. И речь о рабстве. По сравнению с этим война в Кантоне за торговые права покажется сущим пустяком. Никакой романтики. Никто не пишет романов о последствиях опиумной зависимости для китайских семей. Если парламент проголосует за открытие портов Кантона с помощью военной силы, это будет выглядеть так, будто наконец-то торговля стала свободной, как и должно быть. Поэтому не говори мне, что британское общество хоть пальцем пошевелит, если узнает.

– Но это же война, – возразила Летти. – Это совсем другое, наверняка вызовет возмущение…

– Ты просто не понимаешь, сколько людей вроде тебя готовы смириться с войной, если она позволит им пить чай и кофе на завтрак, – вставил Рами. – Им плевать, Летти. Просто плевать.

Летти надолго замолчала. Выглядела она жалко, такой потрясенной и хрупкой, будто ей только что сообщили о смерти члена семьи. Она судорожно и глубоко вдохнула и посмотрела на каждого из них по очереди.

– Теперь я понимаю, почему вы никогда мне не гово- рили.

– Ох, Летти. – Виктуар поколебалась, но все же положила руку ей на плечо. – Это совсем не так.

Но на этом все и кончилось. Виктуар явно не могла придумать ничего более утешительного. Да и сказать больше было нечего, не считая правды, которую, разумеется, Летти доверить невозможно. Несмотря на все прожитые вместе годы, на все заверения в вечной дружбе, они не знали, чью сторону займет Летти.

– Мы приняли решение, – тихо, но решительно сказала Виктуар. – Приехав в Оксфорд, мы отдадим эти письма «Гермесу». Тебе необязательно делать это вместе с нами, мы не можем заставить тебя пойти на риск, ты и так настрадалась. Но если ты не с нами, то хотя бы сохрани нашу тайну.

– Что ты хочешь сказать? – вскрикнула Летти. – Конечно, я с вами. Вы же мои друзья, я с вами до конца.

А потом она обвила Виктуар руками и разрыдалась. Виктуар застыла в нерешительности, но спустя мгновение осторожно обняла Летти.

– Простите, – лепетала Летти между всхлипами. – Простите, простите…

Рами и Робин смотрели на них, не зная, что сказать. Для кого-то другого это зрелище было бы слишком театральным, даже неприятным, но они знали, что Летти не притворяется. Она не умела делать вид, что плачет; не могла даже симулировать простые эмоции. Она была слишком негибкой, слишком очевидной; они знали, что она не способна действовать вопреки своим чувствам. Поэтому, глядя на ее рыдания, они с облегчением поняли – Летти наконец-то осознала, что они все чувствуют. Приятно было видеть, что она по-прежнему их поддерживает.

И все же что-то казалось неправильным, и по лицам Виктуар и Рами Робин понял, что они тоже так думают. Через пару секунд он понял, что именно его тревожит, и потом уже не мог отделаться от этой мысли, уж больно парадоксальным казалось, что после всего сказанного, после всей боли, которую они разделили, именно Летти нуждалась в утешении.