Вавилон. Сокрытая история

Башню стали атаковать в два раза чаще. Улицы наводнили горожане вместе с солдатами, они выкрикивали ругательства в сторону окон, устраивали потасовки с забастовщиками на баррикадах. Но это ничего не меняло, потому что никак не могло нанести ущерб засевшим в башне, ведь сжечь ее или взорвать мешала охранная система. И лишь переводчики могли положить конец мучениям горожан.

«У нас только два требования, – написал Робин в нескольких листовках, с помощью которых теперь реагировал на возмущение горожан. – И парламенту это известно. Отказаться от объявления войны и объявить амнистию. Ваша судьба в руках парламента».

Он требовал, чтобы Лондон капитулировал, прежде чем произойдет что-то ужасное. Но знал и надеялся, что Лондон не сдастся. Теперь Робин полностью принял теорию Гриффина о насилии: угнетатель никогда не сядет за стол переговоров, пока считает, что ничего страшного не случится. Нет, должна произойти катастрофа. А пока все угрозы оставались только гипотетическими. Лондон должен испытать настоящие страдания, чтобы чему-то научиться.

Виктуар это не нравилось. Каждый раз, поднимаясь на восьмой этаж, они спорили, какие резонансные стержни выдернуть и сколько. Робин хотел уничтожить пару десятков, она – только два. Обычно они приходили к согласию на пяти или шести.

– Ты слишком торопишь события, – сказала она. – Ты даже не дал им возможности ответить.

– Они могут ответить когда угодно, – возразил Робин. – Что им мешает? Войска уже здесь…

– Войска здесь, потому что ты к этому подтолкнул.

Он нетерпеливо засопел.

– Прости, но я не такой чувствительный.

– Я не чувствительная, просто хочу быть разумной. – Виктуар скрестила руки на груди. – Все происходит слишком быстро, Робин. Слишком много всего навалилось. Нужно подождать, пока общество будет настроено против войны…

– Этого мало, – настаивал он. – Если им было плевать на справедливость, то и сейчас ничего не изменится. Работает только страх. Это просто тактика…

– Нет, это не тактика. – Ее голос стал резче. – А твое горе.

Робин не смел повернуться. Ему не хотелось видеть лицо Виктуар.

– Ты же сама сказала, что хочешь спалить тут все дотла.

– Но больше этого я хочу, чтобы мы выжили, – ответила она, положив ему руку на плечо.

В конце концов, невозможно было определить, какое значение имеет скорость разрушения экономики. Решение оставалось за парламентом. В Лондоне продолжались дебаты.

Никто не знал, что происходит в палате лордов, известно было только, что ни виги, ни радикалы не имели численного перевеса для уверенного голосования. Газеты писали о настроениях общества. В основном мнение широкой публики соответствовало ожиданиям Робина: война в Китае – это защита национальной гордости, не что иное, как наказание за оскорбления, нанесенные китайцами Британии, захват Вавилона иностранными студентами – государственная измена, а баррикады в Оксфорде и забастовки в Лондоне – дело рук злобствующих неудачников, и правительство должно твердо противостоять их требованиям. В воинственных статьях подчеркивалось, с какой легкостью Британия победит Китай. Совсем незначительная война, и войной-то не назовешь: достаточно выстрелить нескольким пушкам, и в тот же день китайцы признают поражение.

Газеты никак не могли определиться с мнением о переводчиках. Провоенные издания предложили с десяток теорий. Переводчики в сговоре с коррумпированным китайским правительством. Или сообщники индийских мятежников. Они просто злобные, неблагодарные люди, имеющие только одно желание – навредить Англии, укусить руку, которая их кормила, и это не требовало дополнительных объяснений, потому что в такой мотив британская общественность моментально поверила. «Никаких переговоров с Вавилоном!» – обещали члены парламента из всех партий. Британия не склоняется перед иностранцами[118].

Но не все газеты выступали против Вавилона или за войну. Вообще-то, на каждую статью, призывающую немедленно разобраться с Кантоном, приходилась другая (пусть и в более мелком, более радикальном издании), называвшая войну надругательством над моральными и религиозными принципами. «Обозреватель» обвинял партию войны в жадности и гонке за наживой, «Наблюдатель» называл войну безоговорочным преступлением. «Опиумная война Джардина – это бесчестье», – заявлял заголовок статьи в «Защитнике». Другие были менее тактичны: «Наркоделец хочет запустить свои грязные лапы в Китай», – утверждал «Политический вестник».

Каждая социальная группа в Англии имела свое мнение по этому поводу. Аболиционисты выступили с заявлением в поддержку забастовщиков. Так же поступили и суфражистки, хотя и не так громко. Христианские организации печатали брошюры, возмущаясь распространением наркотиков среди невинных людей, хотя евангелисты, выступающие за войну, в ответ возражали, что на самом деле заставить китайский народ открыть страну для свободной торговли – это Божий промысел.