Вавилонская яма

Гордин достал из "дипломата" свое удостоверение журналиста с раздражающей надписью "Пресса", что, видимо, разозлило начинающего опера. Рыбалка могла сорваться, ведь судя по легкому подпитию милицейской пары им срочно требовался дополнительный допинг, хотя бы в образе законопослушной жертвы.

- Предъявите паспорт, - настоятельно потребовал парень, облизав при этом сухие потрескавшиеся губы.

Гордин снова непроизвольно покосился на угрюмого крепыша, держащего руки в карманах, и неясная тревога царапнула его быстровоспламеняющееся воображение.

- Давайте пройдем в отделение милиции в метро, там только я и покажу вам паспорт, - безапелляционно заявил он, уже отчетливо делая оперативников врагами. Из легкой добычи, незадачливого лоха с толстым бумажником, Гордин превращался в сопротивленца, которого надо было немедленно сломать и поставить на колени.

Втроем за минуту дошли до метро. Вошли в вестибюль станции. Гордина ввели в комнатку транспортной милиции. Люди в форме, поняв суть дела, послушно освободили место одетым в гражданское оперативникам. Началась новая страница оперы с подзаголовком "жизнь", увертюра явно закончилась. Гордин сел на предложенный стул и достал паспорт. Оперативник в белой рубашке, сидя за столом, напротив задержанного, цепко пролистал его, выписал основные данные на отдельный листок бумаги и вложил этот листок в документ.

- А о чем это вы беседовали с девушкой? - неожиданно спросил он Гордина.

- А это мое личное дело, - ответил Гордин.

- Что, не "дала" сразу, пришлось уговаривать или, может, вы ей стихи читали? - был следующий ехидный вопрос.

- Может, и стихи, - лаконично произнес Гордин.

- Значит, не хотите правду сказать? Не содействуете органам, - с угрозой спросил оперативник.

- Мне отвечать нечего. Я что-то нарушил? - спросил в свою очередь Гордин.

- Я же вижу, что вы врете, - безапелляционно продолжал опер. Показали бы вы мне сразу паспорт и сказали, что пытались познакомиться, но отлуп получили, я бы вас сразу отпустил. Но вы врете нагло, чего-то изворачиваетесь, меня за дурака держите, не уважаете. А ведь я могу легко показать вам Кузькину мать. Заметьте, легко и пяткой в лоб, - уже с нескрываемой озлобленностью давил на психику оперативник в белой рубашке. Финал такой оперы вполне мог быть плачевным. И все-таки Гордин нутром чувствовал, что нельзя соглашаться с опером и повторять за ним слова с явным наговором и может быть даже самообвинением. Черт его знает, может, у него диктофон включен. Что-то он чересчур активно прессует меня. Почему-то Гордину не пришло в голову, что пришла пора откупаться, что оперативник ждет денег в качестве платы за освобождение, поэтому они и были оставлены наедине и уже пять минут никто не заглядывал в комнатку, видимо, снаружи на стреме стоял крепыш.

Гордин с удивлением посмотрел на опера и сказал:

- Но я же сразу показал вам членский билет журналиста.

- А это ваш пропуск на работу, к тому же вполне может быть поддельным. Мне нужен паспорт.

- Но я же показал сейчас паспорт. Какие ещё проблемы?

- Проблемы не у меня, а у вас, интеллигентный вы наш. Почему не показал сразу? Почему не признаешься, что "клеил" подругу? Почему не отвечаешь правдиво на мои вопросы, сука?

- Не показал паспорт на улице, потому что у вас подозрительный вид, особенно у вашего спутника, в гражданке и потом ваши "корочки" тоже могли оказаться подделкой. В этот момент крепыш вошел в комнату и услышав отзыв о себе почти сразу же взбеленился и забегал по кабинетику. Через мгновение он заявил Гордину, что он вошь, которую ногтем можно пришлепнуть, мол, раньше так жиды не борзели, а уж оперов уважали куда как. Судя по тому, что крепыш годился Гордину явно в сыновья, их временные параметры восприятия не очень-то совпадали. Впрочем, побегав и повозмущавшись, крепыш опять вышел.

- Так о чем вы говорили с девушкой? Куда она пошла? - продолжил расспросы оперативник в белой рубашке. От него отчетливей запахло алкоголем, видимо, адреналин добавил возбуждение.

- Ни о чем не говорил. Ни о чем существенном для вас. А пошла она в какой-то магазин - ответил Гордин, уже устав от бессмысленного объяснения, которое излишне затягивалось.

- Значит, не хотите по-хорошему. Не хотите меня понять и уважить. Вот я вас сейчас задержу по подозрению в преступлении, узнаете тогда почем фунт лиха - пригрозил Гордину опер.

- В каком-таком преступлении?

- А я вам подыщу потяжелее, у нас тут полно убийств с сексуальными извращениями, вот мы вам какое-нибудь и примерим.

Гордину происходящий разговор казался дурным сном, затянувшейся избитой шуткой, но события только набирали обороты.

Оперативник вызвал по телефону милицейскую машину и патруль, передал паспорт с вложенной бумажкой старшему патруля и сказал ему, не стесняясь Гордина, чтобы он доставил задержанного в милицейскую часть и написал рапорт.