Вавилонская яма

Процедура заняла неожиданно много времени. Краска была плохой. Валик забирал её на себя неохотно, отпечатков нужно было сделать немало: трижды десять - это тридцать касаний, тридцать намазываний, тридцать подходов и отходов. Пришлось искать краску, но её не оказалось. Снабжение, как и вообще по стране, было отвратительным. Денег на нее, видимо, как и на другую оргтехнику не выделялось. Последние отпечатки всех ладоней делались таким образом: крепыш в черной рубашке клал гординскую ладонь на лист с краской и двумя руками давил на тыльную сторону, пытаясь заставить краску зацепиться за кожу ладоней. Гордин вообразил, что крепыш готов уже попрыгать на кисти, чтобы краска пристала прочнее. Внимание оперативников ослабло, на одной из карт в средние отпечатки больших пальцев вместо должной пары всадили дважды один правый палец. Гордин заметил ошибку, но не стал обращать внимание. Эдак пришлось бы переделывать все десять отпечатков + два + обе ладони. Наконец, процедура закончилась.

Все это время третий оперативник "сидел" на телефоне, общаясь, видимо, со своей теткой, радостно убеждая её, что её сын, а соответственно его двоюродный брат пойдет не обвиняемым, а только свидетелем.

- Ну, не могу я, тетя Нина, допустить, чтобы моего брата засудили. Нет, денег пока не надо. Впрочем, я не знаю, сколько понадобится. Но приняли меня хорошо, когда узнали кто я. Я завтра снова поеду, цветы повезу. Да, я сам думал, что запросят ой-ё-ёй. Нет-нет, пока ничего не надо. Все равно вам придется потратиться, только начни. Да, я потом к вам заеду, все расскажу, посоветую, как себя вести.

Гордин не дослушал конца разговора, ему надоело прислушиваться, а вскоре его перевели, видимо, к начальству. Кабинет был по объему такой же, но почище и понаряднее. Столы были другие, телефонные аппараты, стояли сейфы, видимо, с оружием и документами. Дверь была металлической. Когда Гордина завели, её не только захлопнули, но и закрыли на замок.

Видимо, более опытный сотрудник Геннадий, тоже весь в темном, крепенький, наверное и "черный пояс" каратэ имеет, сидел в кресле и изучал "писателя". В принципе, охотничьего азарта, как у Кожемяки, у новых оперов не было заметно. Гордин спросил Геннадия попозже, не старший ли он опер. "Нет, просто опер", - был лаконичный ответ. Только второй крепыш что-то бубнил почти антисемитское, мол, развелось тут коммерсантов немеряно, всякие Файфманы, Пильманы, Кацнельсоны и представьте себе, у каждого почти по три высших образования, а тут, мол, одно получить никак не можешь. Гордин тактично молчал, его три высших образования тут только бы подлили масла, а может это на него намекали, получив разработку или справку, как там у них называется подобный документ.

- Ну что, Владимир Михайлович, говорят, вы на нас прокурору жаловаться собираетесь? Недовольны обращением Кожемяки? Вот, кстати, почитайте снова свое объяснение, ничего там лишнего нет и все ли правильно записал наш сотрудник?

Гордин был вынужден снова пробежать глазами объяснение и одобрить работу начинающего опера. Текст был бредовый: "Ко мне подошла девушка и спросила как пройти к какому-то магазину. А я стал читать ей стихи". Относительно светлый крепыш, словно следуя мыслью за читающим свое объяснение Гординым неожиданно спросил:

- А вы всегда незнакомым женщинам стихи на улицах читаете? Это у вас хобби такое? Вы случайно на учете у психиатра не состоите? Нет, говорите? Напрасно. Лучше состоять, можно тюрьмы избежать. А куда, кстати, делать девушка? Может, и её уже вы того, успели? А, не могли? Ну как же, ведь вы человек способный, талантливый. Вот и Кожемяка вас заметил и никак расстаться не может. Наша служба, кстати, давно закончилась, а мы тут с вами уже три часа возимся, вот как интересно. Не каждый день к нам писатели попадают.

Гордин осмелел и сказал, что он готов к ним ещё раз зайти. Мол, если они сюжетик подбросят, поделятся сокровенным, историями жуткими.

- Не любим мы прессу. Вот Андрей Кивинов - это настоящий писатель. Знаете такого?

На предположение Гордина, что это питерский фантаст, усмехнулись коллективно. Какой он фантаст, он настоящий реалист, детективщик. Умница, каких мало. Гордин припомнил, что в кабинете у Кожемяки прямо на дверце сейфа наклеена вроде бы остроумная цитата, смысл которой сводился к тому, что главное не качественно делать дело, а вовремя забивать баки начальству и подпись: Андрей Кивинов. Такая трафаретка висела чуть ли не в каждом кабинете. Интеллектуалы у нас оперы, любители хорошей качественной литературы.