Вавилонские младенцы

Шесть выстрелов для гранатомета «Арвен» калибра 37 мм — шесть серых трубок, завершавшихся черной боеголовкой конической формы, с маркировкой разных цветов в соответствии с типом заряда.

Три прибора ночного видения с возможностью увеличивать изображение — модель, используемая канадской армией.

Полицейский сканер.

Три мобильных телефона «Моторола» последнего поколения с модулями для цифрового кодирования.

К оружию прилагались документы: право на ношение «беретты», разрешение на СФАС, накладные и счета-фактуры на дозволенные законом устройства. Содержимое кейсов в точности соответствовало списку, который Тороп вручил Романенко накануне отъезда.

Тороп дал своим подчиненным исчерпывающие указания относительно применения оружия.

— Мы не в Штатах, ясно? Квебек — это вам не Техас. Здесь не таскаются по улицам со стволом на поясе и даже не прячут его под пиджак. Также никто не пересекает границы Канады или США с подобным арсеналом в чемодане. Короче, использовать оружие можно только по моему приказу.

— Тогда зачем оно нужно, господин Торп? — произнес Доуи голосом, в котором явственно звучало уныние. Ирландец сопроводил свои слова жестом, обведя рукой содержимое двух открытых кейсов.

— Пригодится в случае серьезных неприятностей. Оружие будет храниться здесь, в номерах. При необходимости, в зависимости от конкретных обстоятельств, можно спрятать один-два ствола в бардачок, понятно? Мы — не герои дешевого детективного романа.

Ребекка присела на корточки возле стоявших на полу чемоданов, не сводя с оружия внимательного взгляда.

— Как мы его поделим? — тихо спросила она.

Тороп действовал решительно, без колебаний. Он взял одну «беретту» и протянул его Ребекке.

Ребекка взяла оружие, ни капли не удивившись. Сняла предохранитель, уверенным жестом вынула обойму. Вернула ее на место. Взвела курок. Дослала патрон в ствол. Снова установила предохранитель и положила пистолет на пол рядом с собой.

Тороп передал второй ствол в руки Доуи, который проделал с ним те же самые манипуляции, потом положил на колени, под руку.

— Ну, — произнес Тороп, глядя на Ребекку, — думаю, вы уже видели эту игрушку?

И он протянул ей «узи». Ребекка должна была наизусть знать его устройство, если действительно служила в ЦАХАЛе. Она небрежно отложила автомат в сторону, как будто это действительно была игрушка.

Тороп поднял глаза на Доуи и взглядом указал ему на помповое ружье СФАС.

Губы оранжистского снайпера скривились от легкой досады.

— В чем дело? — поддразнил подчиненного Тороп. — Господину не по душе эта малышка?

Доуи щелкнул языком:

— Торп, вы не хуже меня знаете, что с настоящим автоматом ничто не сравнится.

Тороп сдержал улыбку.

Информация, которую полковник сообщил ему об этом типе, была краткой, но очень красноречивой. Убежденный протестант, родился в Белфасте, в самом сердце оранжистского квартала Шанкхилл. В двадцать два года он уже работал на группировку «Ольстерские добровольческие силы», затем примкнул к отколовшимся от нее ирредентистам, образовавшим новое движение — «Лоялистские добровольческие силы». Был вынужден спешно бежать из Ольстера после волны насилия, захлестнувшую регион в конце века. Доуи обвиняли в нескольких убийствах. Он покинул Ольстер и все британские острова, а в конце концов — и территорию Евросоюза, поскольку Европол преследовал его по пятам. Как говорил Романенко, на рубеже столетий след ирландца обнаружился в Бразилии, позднее — в Ливане, Сирии, затем в Восточной Африке, Туркменистане и, наконец, в Казахстане. Он проводил разведывательные операции для повстанческих группировок, нанимался телохранителем к нескольким наркобаронам, треть жизни не расставался с АК-47. Оружие стало для него чем-то вроде протеза, саблей современного самурая.

Тороп прекрасно понимал, что чувствовал парень, но не хотел без боя отдавать этому боевому псу его любимую кость.

— Возьмите этот чертов двенадцатый калибр, Доуи. Если представится случай, вы увидите, что на короткой дистанции он почти не уступает танковому орудию.

Взяв в руки ультрасовременное помповое ружье в серо-зеленой маскировочной окраске, протестант еле заметно усмехнулся:

— Мне это подходит, господин Торп.

Себе Тороп взял «беретту» и пистолет-пулемет НК, потом раздал боеприпасы.

— В моем распоряжении остается тяжелая артиллерия, — сказал он, указывая на гранатомет, и велел Ребекке сложить ее арсенал в чемодан и отнести его в другую квартиру.

Романенко несколько дней твердил Торопу, что тот должен все время усиливать меры безопасности. Он требовал не допускать ни малейшей оплошности и предвидеть абсолютно любое развитие событий.

Русский полковник не слишком-то нравился Торопу, но он чувствовал, что у них есть что-то общее — тайная страсть к стратегическим планам, привычка выживать в любой ситуации, паранойя в активной фазе, сознательное превращение мира в игру.

Вот почему Тороп не видел ничего плохого в том, чтобы выполнить полученные указания.

Когда накануне отъезда он передал полковнику список необходимого оружия и оборудования, тот побледнел:

— Я же не просил вас поднимать в Квебеке революцию!