Вавилонские ночи

На следующее утро он пошел на работу, но весь день думал о своем. Мысли о поездке дарили ощущение радости. Домой он не торопился — знал, что мать все испортит, что радость улетучится, стоит ему только переступить через порог. И это была чистая правда. Наконец добравшись до дома, он открыл дверь: в нос сразу ударил запах матери, а ее резкий, пронзительный голос терзал его не хуже бритвы.

— Ты где был?

— Заглянул в магазин, кофе купить.

— Врешь. В магазине ты бы так не задержался.

— Я пошел домой длинной дорогой…

— Вот видишь, я поймала тебя на вранье. Ты лжец, совсем как твой папаша, ты постоянно врешь. Я знаю, где ты был и что делал. Знаю, куда вы все ходите.

— Кто это «все»?

— Мужчины. Грязные мужики. Ну, скольких шлюх ты облапал? Сколько их было сегодня?

— Прекрати.

— Нужно было отрезать все, когда ты только родился. Я ведь об этом думала. Хотела взять ножницы и все отрезать, чтобы освободить тебя, что бы ты смог стать достойным человеком. А теперь ты грязный лжец, как и все остальные. Иди сюда. Иди и молись.

— Нет, маман, пожалуйста, не надо.

— Иди сюда, я сказала! Если не подойдешь, окажешься на улице. Не подойдешь — и я вышвырну тебя без гроша в кармане и завещание перепишу. Оставлю все церкви, все до последнего цента! Клянусь!

Перек подошел и опустился на колени рядом с ней. Они помолились. Точнее, маман молилась, а Перек наблюдал за ней. Когда она закончила, он помог ей подняться и снова угнездиться на стуле.

— Мне кое-куда нужно, — сказала она.

— Сейчас я все подготовлю.

Перек направился в ванную. На веревке над ванной висело ее нижнее белье, которое он недавно выстирал. От одного вида этого белья его затошнило. Он сбросил ее барахло на пол, сорвал веревку и вернулся с ней в гостиную. Быстро зашел за спину матери и, скрестив руки, накинул веревочную петлю. Потом потянул — веревка туго обхватила шею. Тогда он потянул еще сильнее. Уперся коленом в спинку стула, на котором сидела маман, и тянул, пока его самого не затрясло.

Маман не кричала, звуки никак не могли выбраться из сдавленного горла. Она только хваталась за веревку, извивалась и дергала ногами. Все цеплялась за веревку своими уродливыми руками, потом попыталась дотянуться до Перека поверх спинки стула. Она лягалась и громко пускала газы, Перек уловил запахи мочи и кала, но мать все еще продолжала бороться. Казалось, это длится целую вечность, куда дольше, чем Перек себе представлял. Наконец она перестала сопротивляться и обмякла, но Перек ей не доверял и продолжал натягивать веревку.

Прошло две или три минуты. Перек потерял счет времени. Он остановился только потому, что у него самого задрожали и ослабли руки. Когда он отпустил веревку, мать не пошевелилась. Перек обогнул стул, подошел к ней спереди и несколько раз сильно ударил. Избить ее он хотел с самого детства, сколько себя помнил, и теперь удивился, что ничего не чувствует, совсем ничего. Он выключил телевизор.

Потом Перек вышел из дома и направился в ближайший хозяйственный магазин. Купил кусок плотного полиэтилена, скотч для герметизации труб, пятьдесят метров веревки и подъемный механизм со шкивом и стопором. Девушка-кассирша улыбнулась ему и завела разговор о погоде. Она была юная и симпатичная, с мелкими ровными зубками. В кои-то веки собеседница не вызвала у него отвращения. «Да, отличный денек, — ответил Перек. — Всегда бы так».

Вернувшись домой, он упаковал маман в полиэтилен, тщательно обмотал скотчем и оттащил в свою комнату. Там он встал в гардеробе на стул, распахнул секретный люк и забрался в Мир Анны. При помощи веревки он прикрепил шкив к потолочной балке, а затем пропустил веревку через шкив так, чтобы свободные концы лежали у ног маман, как озадаченные змеи. Потом спустился в свою комнату, отодвинул стул и крепко обвязал веревкой щиколотки маман.

Перек потянул, и маман медленно поднялась в воздух, как будто Небеса наконец приняли ее. Пока он возился, маман пялилась на него. Вид у нее был удивленный и глупый, вставная челюсть съехала набок и косо выглядывала изо рта. Перек потянул снова, и маман скрылась в потолочном люке. Он убедился, что веревка надежно зафиксирована, потом тоже полез наверх, отодвинув пластиковый кокон с маман в сторонку.

Он устал и некоторое время сидел без движения, наблюдая, как мать раскачивается туда-сюда. Одежда и центр тяжести сместились, поэтому низ кокона вздулся, а весь сверток стал напоминать копченый окорок. Это показалось Переку довольно забавным. Маман любила окорок, но всегда считала его непозволительной роскошью.

Он втянул в потайную комнату свободный конец веревки, потом сел перед компьютером и поискал в Гугле, сколько может стоить билет до Франции.

ГЛАВА 19

— Это все жадность, — сказала Шантарель. — Жадность тебя сгубила.

— Сгубило меня, — уточнил Спец, — то, что я пытался вытрясти деньги из козла, который тебе задолжал. Вот что меня сгубило.