Вавилонские ночи

Они вернулись на виллу, чтобы захватить Пам, а затем отправились обедать в расположенное среди холмов заведение «Мулен де мужен». Это был самый роскошный обед на памяти Шпандау, он прикинул, что одно только вино стоило больше, чем он зарабатывал за неделю. Он огляделся по сторонам и обнаружил, что если бросит через плечо монетку, та непременно угодит в суп какой-нибудь кинозвезде — столько их тут было. После первой бутылки вина Анна начала потихоньку расслабляться. Шпандау заметил, что их отношения с Пам изменились, как будто они снова стали в первую очередь сестрами, а все голливудские дела на время отошли на второй план. Они смеялись и перебрасывались шутками, и Шпандау подумал, что обе будто снова вернулись в Техас, в те времена, когда не было еще ни страхов, ни разницы в положении. Дэвид вдруг осознал, как тяжела для сестер нынешняя ситуация.

Они втроем наслаждались едой и напитками не один час. К концу трапезы они все сдружились, но Шпандау знал, что атмосфера снова накалится, стоит только вину выветриться. И действительно: в тот миг, когда они снова уселись в машину, все изменилось. Анна притихла и за всю обратную дорогу не вымолвила ни слова, только смотрела в окно. Пам строчила электронные письма, благо продвинутый мобильник позволял ей проделывать все что угодно, кроме термоядерного синтеза. Шпандау слегка разомлел от съеденного, его клонило в сон. Хотелось откинуться на спинку сиденья и прикрыть глаза, однако номинально он сейчас находился на работе, хотя в чем заключалась эта работа — никому не ведомо.

Когда они вернулись на виллу, Анна молча поднялась в свою комнату.

— Она в порядке? — спросил Шпандау у Пам.

— С ней такое случается, — успокоила его та. — Вы еще привыкнете. Главное — понять, что это никак не связано лично с вами. Остается только заниматься своими делами и надеяться, что положение не усугубится.

Но оно усугубилось. Час спустя, сидя на улице у бассейна, Шпандау внезапно услышал долетающие из дома вопли Анны. Он поспешил внутрь и увидел, что Анна учиняет разнос сестре. Пам стояла перед ней, угрюмо понурившись.

— Да мне начхать! — кричала Анна. — Не смей лезть в мои телефонные переговоры, ясно?

— Я думала, ты прилегла вздремнуть. К тому же фильтровать твои телефонные звонки — это примерно шестьдесят процентов всех моих обязанностей.

Анна перевела взгляд на Шпандау:

— А вы тут что забыли?

— Я уж подумал, что грянула война. С вами все в порядке?

— Спасибо, нет. Пока вы там нежитесь на солнышке с чертовой книжкой, меня уже пять раз могли похитить.

— Я сидел прямо у вас под окнами, — возразил Шпандау. — Так что можете не волноваться, если, конечно, за вами не охотятся ниндзя на вертолете.

— Почему бы вам обоим просто не заняться тем, за что вам платят, умники? Ну хотя бы для разнообразия?

Она развернулась и зашагала вверх по лестнице. Шпандау поглядел на Пам.

— Бывает, — пожала плечами она.

В тот вечер в Кап д’Антиб на вилле «Ломон» намечался прием. «Ломон» считалась одной из крупнейших медиакомпаний в Европе, ей принадлежала половина кинотеатров в пяти странах. Все стремились засветиться перед «Ломоном», поэтому устраиваемые фирмой приемы обычно становились кульминационными моментами фестиваля. Анна, Пам и Шпандау прибыли, когда вечеринка уже шла полным ходом, перейдя в стадию скандальных выходок и буйства. Пам отделилась от компании, чтобы вдосталь посплетничать, а Шпандау таскался за Анной, как собачка на поводке, пока она пыталась обаять всех собравшихся.

Вечер выдался странный. Анна по-прежнему дулась, хотя уже и не пыталась наброситься на любую движущуюся цель. Она поужинала у себя, а Шпандау и Пам сидели в столовой и болтали о том о сем, пока не настала пора переодеваться и готовиться к выходу. Шпандау стряхнул пыль со смокинга и порадовался, что не забыл запонки. Когда он спустился в холл, Пам разговаривала по мобильнику. На ней был облегающий зеленый наряд, выгодно подчеркивавший фигуру, которая если и не затмевала фигуру ее звездной сестрицы, то во всяком случае гарантировала, что Пам не придется во время танцев подпирать стенку. Она одобрительно улыбнулась Дэвиду и сложила пальцы колечком, что означало «порядок!».