Вавилонские сестры и другие постчеловеки

Механизмы анатомического театра пришли в движение. Не обращая внимания на экраны, передающие телеметрию, Фабиола подалась вперед, словно для того, чтобы поверить в реальность происходящего, ей требовалось увидеть все своими глазами. Рэнд и Брюстер неохотно последовали ее примеру.

Лежавшей внизу под прозрачным куполом анатомического театра Шелли сделали местную анестезию грудины, поэтому пациентка оставалась в полном сознании. Она, конечно же, никак не могла разглядеть сидящих вверху зрителей, но у трех ее друзей все равно возникло чувство, будто ее испытующий взгляд прикован именно к ним.

После того как в боку пациентки лазером был сделан небольшой аккуратный разрез и в работу вступили зажимы и ингибиторы кровотока, взгляду открылась влажная краснота обычной человеческой плоти.

– Буддисты уверяют, будто Шакьямуни появился из раны в боку своей матери. Христиане же гордятся тем, что, когда Христа распинали на кресте, в бок ему вонзили копье, – прошептал Рэнд, размышляя вслух.

Матовый контейнер переместился, оказавшись в крепком захвате механического манипулятора. Повинуясь поступившему сигналу, он медленно начал распаковываться, словно его живое содержимое пыталось самостоятельно выбраться наружу. Над контейнером нависла механическая конечность, чтобы переместить его ближе к телу пациентки. Вскоре крышка полностью отделилась, а ее место заняло блокирующее устройство. Контейнер почти вплотную приблизился к разрезу в боку Шелли, и тогда похожий на щиток манипулятор отъехал в сторону.

Наблюдатели увидели, как в крошечном пространстве между контейнером и телом пациентки скользнуло нечто, по всей видимости, наделенное разумом, похожее на пульсирующую желеобразную массу.

Контейнер был быстро отодвинут в сторону, и одновременно с этим откуда-то из глубины платформы, выполняющей роль операционного стола, выросла прозрачная оболочка, плотно накрыв тело Шелли. Оказавшись под этим плексигласовым колпаком, Шелли прямо на глазах начала меняться.

Края разреза соединились сами собой. Живот Шелли заметно раздулся, однако вскоре, после того как лейкотеанская особь ввела ей в брюшную полость быстро прижившиеся органы, снова опал, словно из него выкачали воздух. На лице Шелли ни разу не появилась гримаса боли. Скорее это было потрясение, которое вскоре сменилось, как это ни удивительно, чем-то вроде небесного блаженства. Глаза ее закатились, а через минуту вернулись в прежнее положение бесстрастными оптическими сферами, какие имеются у всех ангелов. Тоненькие конечности прошли несколько пробных стадий эктоплазмической конфигурации, прежде чем принять ангельский аналог рук и ног обычного человеческого тела.

Однако самый удивительный результат операции состоял в том, что тело Шелли воспарило, повиснув в воздухе над операционным столом, правда, пока высота парения ограничивалась лишь прозрачным колпаком.

Наверху Фабиола почувствовала, как к горлу ей подступает рвота. Брюстер с силой ударил кулаком по куполу анатомического театра. Рэнд попытался найти успокоение в монотонном перечислении фактов.

– Имаго автоматически устремляется в направлении серафимова слоя в общество себе подобных. Капсула препятствует этому, пока его не вынесут наружу. Новоиспеченный ангел становится частью лейкотеанского коллективного разума, который отличается способностью улавливать человеческое несчастье и отвечать на него посредством контакта с нашими коммуникационными дисками во всех нелокальных измерениях…

Фабиола повернулась к Рэнду и отвесила ему звонкую пощечину. Брюстер остановил ее, не дав нанести товарищу еще одну оплеуху, однако особой необходимости в этом не было, потому что их подруга снова опустилась в кресло и разразилась слезами.

Рэнд принялся массировать ставшую пунцовой щеку.

– Теоретически это такая примитивная операция, однако она удручает меня больше, чем вызываемые ею эмоциональные осложнения.

Рэнд был внизу, Брюстер сверху. Фабиола совершала медленные круговые движения, чувствуя, как в ней постепенно все сильнее и сильнее отвердевают мощные копья пенисов обоих партнеров. Брюстер замком сжимал руки у нее на затылке, Рэнд гладил покачивающиеся груди. Их трио, наученное этому, давно уже ставшему привычным плавному синхронному ритуалу, напоминало в своем текучем единении некий тройственный гибрид, не слишком отличавшийся от того дуалистического создания, что появилось на свет всего несколько часов назад прямо у них на глазах под куполом анатомического театра.