Важное время

Вчерашний день и впрямь выдался длинным и дерганым. Еще затемно пришлось ехать в походный лагерь имперцев, в предгорья перед входом в долину. Потом с раннего утра пересчитывать воинов пограничной стражи, трясти бумагами и ругаться с Голосом Империи. Танас покосился на кислую рожу Алиаса и хмыкнул в бороду. Когда он взялся считать обозников, то Алиас встал насмерть, отказываясь принимать к расчету. Они, мол, не порубежники и про них уговора не было.

Тогда Гимтар со значением посмотрел на командующего. «С доблестным военным танас дана Рокона завсегда договорится. Как нужно». Фракс не первый год на службе – мигом сообразил, о чем речь. Выставил Алиаса из походного лагеря и удалил с переговоров. Гимтар предложил командующему каждую десятую монету с носа, а сошлись на каждой восьмой. Тогда и посчитали всех так, как нужно: вместе с обозниками и рабами. Ободрали Империю вместе, так сказать.

Неудивительно, что на вечерний пир в Старую виллу Фракс Хмутр со свитой явился в приподнятом настроении: воевать еще не пришлось, а он уже в прибытке. Алиас тенью следовал за командующим. Было видно, что эти двое не сошлись. Вот только ничего Голос Империи поделать не мог, недовольно зыркая и молча сопровождая командующего.

На пиру Гимтар изображал хлебосольного горца, много шутил и поднимал здравицы. За императора, за гостей, за наместника. Тут уже пили все, даже Алиасу оказалось некуда деваться. А Гимтар сидел и думал о сундуке с серебром, полученном за проход по долине от имперцев. Головорезы Тарха по приказу танаса припрятали его в подвале. Улыбаясь и балагуря, Гимтар прикидывал, как ловчее перевезти сундук в Декурион, в хранилище, в казну.

Но это было вчера; сегодня новый день и новые заботы. Гимтар взмахом руки поприветствовал очередного бойца. Из толпы вышел верткий живчик. Пайгал-канатоходец из тех, которые привезли письмо. Вчера они развлекали народ на ярмарке, играя на канате. Против здоровенного – поперек себя шире – имперца горец смотрелся котенком рядом с горным львом. Пайгал крутился вокруг здоровяка, изматывая резкими наскоками. Пытался сдернуть с места, сбить равновесие. Но противник был для него слишком тяжел. Он стоял на месте, как скала, медленно разворачиваясь навстречу юркому канатоходцу. Вот пайгал вновь напрыгнул, но порубежник сумел уцепиться, прихватив противника за рукав. Коротко рыкнув, имперец подтащил горца вплотную. Не выпуская запястье, борец положил мозолистую ладонь на затылок пайгала, придавливая к земле.

Фракс радостно вскрикнул и тут же болезненно застонал, потерев голову. Взял чашу с медовухой и одним махом ополовинил. Не одному танасу тяжело после вчерашнего…

«Неужели и этот проиграет? Третью схватку подряд? Стыдобища!» – с досадой подумал Гимтар. Танас не был знатоком в борьбе, но даже он понял, что положение у пайгала незавидное. Вот и толпа вокруг напряженно молчала. Только имперцы зубоскалили, предвкушая скорый финал. Опытный борец-порубежник вновь задумал что-то особо подлое и обидное для горцев. Оживленный Фракс повернулся к Алиасу и коротко что-то сказал. Тот кивнул.

Пайгал вдруг резко присел на одно колено, по-хитрому скрутился и перебросил противника через левое плечо. Имперец со всего маха рухнул на землю, подняв облако пыли. Канатоходец, удерживая руку противника, ловко перекатился и оказался верхом на нем, заломив руку за спину. Теперь уже порубежник замычал от боли.

Гимтар ликовал в душе, но старался выглядеть невозмутимым. Хмутр ударил раскрытой ладонью по красивому ковру, на котором они сидели. А что тут началось на ярмарке! Про торговлю давным-давно позабыли, глазея на невиданное для этих мест зрелище. Горцы кричали, свистели, швыряли вверх и оземь шапки, обнимались… Даже извечные противники-северяне, замирившиеся на время осенней ярмарки, одобрительно загудели. Только поклонники Великого Неба с толстым глупым старостой стояли наособицу и чертили на груди круги.

Фракс Хмутр коротко кивнул Гимтару, признавая победу горцев. Танас кивнул в ответ, и в голове тут же зашумело.

«А может, башка трещит вовсе не из-за вчерашнего вина?» – подумал Гимтар. В конце концов, он не безусый юнец и приготовился к пиру загодя. Вино в его кувшине изрядно разбавили водой, в отличие от кувшинов имперцев. Для них Гимтар не пожалел лучшего вина из запасов Рокона. Может, все дело в странном письме от пройдохи Остаха, которое привезли пайгалы?

Письмо было необычным с самого начала. Собственно, странную абракадабру из бестолково расставленных букв и письмом-то не назвать. Понятным оставалась надпись сверху: «приложи решетку». Наспех сделанная, кривая решетка с выломанными кинжалом узенькими окошками-дырочками прилагалась. Танас положил ее поверх письма и наконец увидел связный текст. Он немало провозился, прежде чем перенес послание на чистый лист полностью.