Важное время

Я увидел, как Остах метнул факел назад. Факел перевернулся в воздухе, пролетел над плечом Йолташа и врезался в темную фигуру, рассыпав вокруг сноп искр. Йолташ быстро ткнул мечом ослепленного и отскочил назад, в узкость хода. Мать честная! Йолташ стоял в узком проходе с мечом в одной руке и с факелом в другой, а перед ним лежали несколько бездвижных, замотанных в темное тел. Другие подбирались ближе, толпились рядом, мешая друг другу и сжимая широкие ножи. Их было много! Я толком не успел рассмотреть, сколько точно, – мощная рука дядьки швырнула вперед. Мельком я рассмотрел торчащую в плече наставника короткую стрелу.

– Бегом! – выдохнул Остах.

И я побежал. Побежал с Кайхуром под мышкой и тяжеленным мешком за плечами, освещая путь факелом, находя знакомые белые черточки-пометки. Бежал, чувствуя дыхание Барата за спиной, слыша сип Либурха и топот Остаха. Бежал и старался не думать о том, догонит ли нас Йолташ. Вскоре мы выметнулись в подвал под библиотекой. Либурх вывалился из объятий Барата и схватился за грудь, хватая ртом воздух. Я бросил наземь заплечный мешок и отпустил Кайхура. Распутав тесемки, вытащил флягу и протянул библиотекарю. Вдруг я увидел торчащие в мешке две стрелы. Прикрыв мешок от остальных, я незаметно выдернул стрелы и спрятал. Остах и Барат встали по обе стороны прохода, сжимая в руках оружие, прислушиваясь и вглядываясь в темень.

Мы прождали долго. Но Йолташ не появился.

Глава 11

Йолташ

С малых лет Йолташ был молчуном. Матушка любила иной раз подшутить над любимым сыном: «…весь в отца». Накануне отъезда в чужую страну учитель вывалил новость, что он с братом тоже едет в Империю, и отпустил домой, повидаться с родными. Ехать всего ничего – Андана-то рядом, в двух днях пути от Старой виллы. Матушка с сестрами споро накрыли большой стол, и в гости пришла половина села. Вторая половина отметилась во дворе Барата. Отец сидел во главе стола и принимал здравицы в свою честь. Гордился. За все застолье он так и не проронил ни слова. Матушка улыбалась односельчанам и прятала заплаканные глаза.

Спозаранку Йолташ вывел со двора оседланного жеребца. Отец с матушкой стояли у ворот, а Барат поджидал у околицы. Отец подошел, приобнял слегка, не обращая внимания на словно случайно высыпавших ни свет ни заря соседей, и шепнул: «Будь справным воином. Береги наследника!» Таким было его короткое отеческое напутствие. Слова отца Йолташ запомнил.

В Старой вилле, перед самым выходом, наставник устроил учебный бой. Как обычно – брат против брата. Барат вновь победил, и Йолташ малость раздосадовался. Ему казалось – он придумал верный способ подловить братца и победить. Барат не распознал подвоха и попался на ложный замах, однако вовремя отпрянул, ушел от удара, извернулся и ответил открывшемуся сопернику. Йолташ не подал вида, что недоволен, однако наставника не обманешь – он окликнул Йолташа и поманил ученика.

– Барат быстрый. Верткий, зараза. – Остах поскреб щеку. – И чуйка воинская его не подводит. Так что в поединке он верх одержит. Смирись. – Йолташ отвел глаза, и наставник дернул за рукав. – А в долгом бою твоя возьмет. Ты от злости только спокойней становишься. А Барат больно горяч… Так что приглядывай за братом.

Йолташ задумался.

– Только не жди громких битв. Не нужны нам битвы, – прервал мысли Остах. – Чай, не сражаться – учиться едем. И не за Баратом надо приглядывать, глупость сказал. Ты, я, брат твой – все мимо. Не то главное. – Остах смотрел, как старик Ллуг набивает небольшую арбу сеном.

Йолташ вспомнил недавнее наставление отца.

– Наследник. Главное – наследник, – твердо ответил Йолташ.

С тех пор Йолташ запомнил накрепко: главное – наследник. Всегда, когда Оли находился рядом, Йолташ приглядывал за мальчиком. Вот и сегодня, шагая по тоннелю, Йолташ заметил, как Олтер украдкой оставляет пометки мелом на стене. Невысоко – на уровне колена. И захочешь – не увидишь. «Молодец – если что, по этим отметкам и выбраться можно», – подумал Йолташ и сбился на мысль, как сильно изменила Мать Предков задиру и упрямца Олтера после болезни.

Подземелья перестали пугать пустотой, темень превратилась в рутину и грозила лишь тяжелой работой по растаскиванию камней у колодца. Горец долго бояться не умеет, не так он устроен. Это словно по дороге в Декурион пройти над пропастью: первый раз весь обмираешь со страха, а как туда-сюда походишь, так и не замечаешь вовсе облаков под ногами. Так и здесь. Привыкли они гулять по местной густой темноте, чего уж там. А вот когда наставник забранился, не обнаружив тела голого недомерка в яме-ловушке, все разом изменилось. Темень вновь осклабилась недобро острыми зубами, нашептывая: «…а я ведь предупреждала…»