Важное время

— Но сегодня мы туда не пойдем, — сказал я себе под нос. Вот только эхо-предатель многократно усилило мой голос.

— Верно, — хмыкнул дядька, разглядев мое замешательство. — Когда ты первый раз рассказал про своего друга в подвале, у меня возникло подозрение… Потом я нарисовал кое-что, покумекал малость и понял…

Я уже догадывался, куда клонит наставник. Мы свернули налево и прошли совсем немного. Основной ход удалялся вглубь, а от него отходил под прямым углом необычайно широкий проход.

— Стойте здесь, — велел братьям Остах и поменял факел на тусклую лампу. Он качнул головой и подтолкнул меня вперед. Мы прошли совсем немного, и наставник поставил светильник в очередную нишу. Робкий и ненадежный источник света остался позади, а мы с каждым шагом погружались в подземную мглу… Или нет? — Видишь? — шепнул дядька.

Я кивнул. Впереди снизу пробивался серый хмарный лучик света. Мы уперлись в стену. Дальше хода не было. Я разглядел у себя над головой струящийся сквозь щель между блоков тусклый свет. Дядька приник к отверстию.

— Все верно, — шепнул наставник и приподнял меня. Вечерело, солнце уже близилось к закату, но света хватило. За стенкой находилась знакомая комнатушка, будь она неладна. Вон и сиденье под окном, на котором я недавно читал записи деда.

Мы двинулись назад. Остах забрал лампу из ниши, а я остановился, как громом пораженный.

— Так кто же нас разглядывал-то? А, наставник?

— А может, и не было никого? — пожал плечами Остах. — Человек чувствует, когда пустота за стеной. Так мы устроены. Так бывает.

Я пожал плечами. Действительно бывает. Подсознание какую только шутку не выкинет.

Боря меня удивил. Я думал, наш поборник справедливости нарочно отчебучит что-нибудь, за что его непременно отправят в комнату наказаний. Из чувства солидарности. А то все друзья отсидели, а он нет. Но Бареан, напротив, ходил весь день придавленный и вел себя ниже травы тише воды. Но ему это не помогло. Перед самым полдником Хак Стурр подошел к Бареану и велел:

— Твоя очередь. Топай в подвал.

— Его-то за что? — вырвалось у меня. — Он же ничего не сделал.

Комендант посмотрел тяжелым взглядом и не удостоил ответом. Боря жалко улыбнулся, сгорбился и посмотрел так, словно прощался навсегда. А затем обреченно отправился следом за комендантом. Ну точно, подземелий боится! Или замкнутого пространства! Меня подмывало рассказать про подземный ход, про то, что никаких глаз у стены нет, за ней просто пустота. Но рядом вышагивал комендант и вокруг было слишком много чужих ушей.

Ну, комендант! Ну, Хак Стурр! А дядька еще называл его толковым педагогом! Садист, беспредельщик! Он же умудрился отправить в карцер, одного за другим, всех иноземцев! Сразу же, с первого дня! А Бареана и вовсе ни за что ни про что! Вся вина парня — что он наш, «почетный». Комендант даже отговорку придумывать не стал!

Я разозлился. Но вскоре в голову пришла одна интересная мысль. Я немного покрутил ее в голове…

— Ребята! Вы на полдник идите, а мне надо домой зайти! — крикнул я друзьям.

— Зачем? — удивился Булгуня.

— Кайхур один остался. Наставник всех в город забрал, а он один. Хочу проведать, — не моргнув глазом соврал я.

— Ладно, — улыбнулся Юркхи, протягивая ломоть хлеба. Что за привычка — таскать хлеб после обеда? — Угостишь своего пса.

«Извините, ребята, но правду я сказать не могу. Хотел бы, но не могу. Совершенно секретные сведения!»

Я бегом пустился через плац, вихрем пронесся по садовым дорожкам, притормозил у библиотечного крыльца. Осмотрелся кругом и прислушался. Кроме собственного шумного дыхания и громкого пения надоедливых птиц ничего не услышал. Прокрался к заветному лазу и скользнул по зеленому туннелю в подземелье.

Нащупал нишу, достал кожаный мешочек огнива. Вытряс на ладонь кованое кресало и кремень. Достал крохотный кусочек льняного трута и лампу. Быстро высек сноп искр и воспламенил фитиль. От лампы поджег факел и убрал ее обратно в нишу, потушив. А мешочек огнива сунул за пазуху.

Факел оказался тяжеловатым для моей руки. Но не поворачивать же обратно! Я поменял руку: идти-то — всего ничего! Тьма плясала вокруг, играя с огнем в прятки. Я предвкушал, как сообщу Бареану, что это мои глаза смотрят через стену!

«У меня для него даже хлебная краюха есть, — озарило меня. — По традиции, как для Булгуни, — того ведь тоже несправедливо посадили! А просунуть хлеб можно через ту мышиную норку в углу. Здорово я придумал!»

Смогу ли я пропихнуть хлеб через маленькую дырочку над полом? Наверное, на куски ломать придется… Я задумался и не заметил, что почти дошел. Остановился на полушаге, словно налетев на невидимое препятствие. Из широкого прохода виднелись слабые отсветы. Я опустил факел за спину, боясь дышать.

Голос рассудка уговаривал повернуть назад, пока не поздно. Но я медленно, шаг за шагом, приближался к повороту. Рассеенный свет виднелся все отчетливей. Я прижался к стесанному, грубому камню стены у поворота. Глубоко неслышно вздохнул решаясь. И выглянул.

В конце прохода, вплотную к стене, стояли двое. Высокий седой старик в плаще и невысокий, весь замотанный в черное.