ВБИТЫЙ ПРИНЦИП

Пара бродила по парку в поисках живописных ракурсов, оба попеременно рассказывали о себе, и под конец прогулки Алинка убедилась, что Лёха, несмотря на затрапезную внешность, не так уж плох. Взять хотя бы то, что в отличие от Севки он не бросается из крайности в крайность. У него, если не считать учёбы, есть любимое дело. Причём дело это уже приносило кое-какие плоды: по словам Алдонина, он продал с полтора десятка своих фотографий – в основном пейзажи, звери и птицы Средней полосы – в районные газеты, те, которые почтальоны массово рассовывают по ящикам в подъездах. Конечно, гонорары, по его словам, были смешные, но это уже что-то значит. Фотография, в отличие от хоккея и гитарных экзерсисов, Алинку совершенно не отпугивала, скорее даже наоборот.

Прошло несколько дней, и Лёха, подкараулив её после занятий, вручил веер готовых карточек, напечатанных на цветном принтере. Изучив себя на снимках, Алинка испытала трепет: она даже представить не могла, настолько обаятельной может выглядеть на фото.

– Спаси-и-бо… – протянула она, изучив все карточки до одной. – Я могу их взять?

– Легко. Для тебя и делал.

– А у тебя действительно талант!

– Нравится? – увидев, как она оживленно реагирует, Лёха добавил: – Скорее опыт. Хрен знает… Столько лет этим занимаюсь, вот и…

– Вот и… что?

– Натаскался.

– Нет, дорогой, это не «натаскался». Натаскать можно собаку тапки приносить. Это другое.

Словом, закрутился роман. Никаких социальных сетей в то время не было и в помине; это сейчас, заимев со вкусом сделанную серию фотографий, симпатичная девушка может подать себя всему миру, а тогда… Тогда Алинка просто радовалась новым ипостасям, в которых её представлял Лёхин объектив. Они заходили в самые укромные места парка, ездили в центр – Замоскворечье, Петровка, Бульварное кольцо, – добирались до МКАД, который резко похорошел, и на фоне всего этого великолепия – она, она, она… Сестра, которой Алинка однажды показала коллекцию, долго цокала языком, а потом изрекла:

– Ну что, поздравляю. Не то что твой этот шалтай-болтай… И давно вы с ним… того?

– Месяца полтора. Но у нас ничего стрёмного не было.

– Симпатичный? Высокий?

– Ну, как тебе сказать… Не то чтобы шибко симпатичный, да и роста среднего…

– Зато талантливый. Сразу видно. Ты это… не отшивай его. А целоваться-то целуетесь?

– Конечно! Он мне всё-таки нравится. Но целуемся не на людях, сама понимаешь…

– Кто-нибудь в колледже знает, что вы встречаетесь?

– Догадываются.

– Ну и ладно. Покажешь мне его?

– А как я тебе его покажу? Не домой же его на смотрины приводить.

– Ясное дело. Хотя бы фотку.

– А-а, фотку… Фотку можно. На днях сообразим.

Этот разговор стал не то чтобы катализатором, но повлиял, пусть и косвенно, на дальнейший ход событий.

– Слушай, а почему бы нам не сфотографироваться вместе? – предложила она во время очередного похода в парк. А то я везде одна да одна, хочется видеть рядом и мастера – того самого.

– Ты действительного хочешь? – спросил Лёха с недоверием.

– А почему нет? По-моему, это естественно.

– Вообще я об этом думал… Вернее, не о том, чтобы вместе, а снять тебя в студии, сделать настоящую фотосессию. Выставить профессиональный свет… Классно получится, тем более внешность у тебя модельная.

– Ага-а, модельная!

– Ну уж поверь – я знаю, что говорю.

– А что, у тебя и студия есть?

– Не у меня, а у моего знакомого. Правда, это на другом конце Москвы, но я договорюсь. Если тебе ехать не в лом.

– Где?

– В Алтуфьево.

– А с каких шишей у него студия? Он что, крутой фотограф?

– Никакой не крутой, просто работает в фотографии – на паспорта, пропуска всякие. Но оборудование для художественной съёмки у них есть. Сейчас, сама знаешь, народ почти перестал сниматься, если только на документы… Их могут скоро вообще закрыть – прибыли не приносят. А пока полное самоуправление. Короче, у него свои ключи есть. Если я на вечер попрошу, он даст.

– А-а, вот как…

– Если честно, я портретной съёмкой никогда не занимался, но раз есть возможность – попробуем. С освещением поиграем, с тенюшками… Но это далеко, вот беда.

– Да ладно, фигня. Договаривайся.

Договориться и попасть в студию удалось через пару дней. Открыв входную дверь, Лёха долго шарил в темноте, ища выключатель, и, так и не найдя, щёлкнул зажигалкой. Когда помещение, в котором принимали клиентов и выдавали заказы, залило светом, он запер дверь изнутри и жестом пригласил Алинку в глубь.

Если фотографироваться в ателье на белом фоне было для неё обычным делом, то оказаться внутри оборудованной студии, да ещё и с подиумом, стало настоящим волшебством. Алинку поразило обилие осветительных ламп, крупных фотокамер, всяческих зонтов, отражателей и треног.

– Это во всех салонах так? – удивлённо спросила она.

– Во всех или не во всех – не знаю, но тут одно старьё, – заявил Лёха, пренебрежительно оглядывая аппаратуру. – Думаю, из камер они используют одну, может, две, а вся эта светотехника – она сейчас на хрен никому не нужна: время другое. Мир на цифру переходит. И, взглянув на часы, по-деловому добавил: – Давай прикинем, что тут можно соорудить.