Вчера, позавчера…

Фальшивые рисунки не должны оставаться в мире. Существуют твердые, хорошо сформулированные качества так называемого хорошего рисунка. Они выработаны чуть ли не в XVIII веке французскими рисовальщиками, а, может быть, самим Дидро, который так любил «обозревать» салоны. Ведь это Дидро сформулировал впервые, что в «покое» есть свое движение! Самое удивительное, что эти правила передают изустно уже целых два столетия!

Первое качество, основное, — это «веритабль», или правда. Правда жизни, правда тела, его пропорций, типа, позы и т. д.

Второе — мысль. Третье — энергия. Ведь правдивый рисунок может быть вялым и скучным! Что может быть постылее правды, произнесенной без энергии, шамкающими и заплетающимися губами!

Четвертое качество называется «фа-фа». Это звук, который возникает, когда из печки пальцами хватаешь горячий пирожок! По-русски можно сказать: «С пылу, с жару!» Это качество хорошо чувствуется в литографиях Домье эпохи Коммуны, в цирковых рисунках Тулуз-Лотрека и акварелированных набросках Родена.

В конце 20-х годов я пробовал сформулировать то новое чувство рисунка, которое присуще людям нашей эпохи! Появился новый эстетический фактор: фактор времени. Мы стали наслаждаться и остро ощущать время, которое затратил художник для нанесения этого штриха или этой линии. Стали ощущать энергию удара, силу или легкость самого касания, движения руки. Причем это не только не ослабляет реальную образность рисунка, но и как-то увеличивает силу его воздействия.

Я не люблю перо, оно дает слишком однообразный нажим и почти одинаковую толщину линий. Это крупный недостаток! Отсутствие игры, монотонность касаний и ударов делает рисунок «непианистическим»! Я рисую спичкой из коробка и обрабатываю его ногтем, а не перочинным ножом, так как только такой «дикарский» способ гарантирует разнообразную неповторимость толщины линии! Касание руки, сила нажима и удара даже два раза не должны повториться в рисунке!

Пусть перо, обмакнутое в тушь, «резвится» на бумаге, как счастливая молодая девушка в танце, пусть оно острит, улыбается, иронизирует, словом, пусть оно «живет», не оглядываясь, не озираясь на авторитеты, и не боится ошибок!

Рисунок не должен быть выделанным, всякая его «выточенность», отсутствие порыва, следа эмоциональной взволнованности несет в себе клеймо ремесленности.

Страна! Люди! Революция! Эпоха! О них надо было говорить свежим и новым языком.

Остановленный кадр мгновенного действия мало эстетичен для пластического произведения, на которое зритель много смотрит. Мне казалось, что надо изобразить некое предчувствие действия, его обстановку, настроенность психологическую пейзажа!

Тогда же возникла моя первая мысль о «чистоте» исполнения, о том, чтобы с начала и до конца все мои усилия, импульсы моего мозга — все запечатлелось на бумаге. Никакой секретно-скрываемой предварительной работы — все налицо.

Обладать техникой, тонко воспринимающей радиоволны искусства, предполагает или особый строй души, или тренировку, навыки, упражнения в этом восприятии. Но это и трудно, и долго, а для некоторых и безнадежно!

Но кто сказал, что человек во все эпохи своей жизни одинаков? Кто сказал, что у него одна душа? Может быть, они, эти души, существуют одновременно: одна живет полной жизнью, а другая дремлет… Потом просыпается…

Композитор Бородин — химик, Островский — создатель «Грозы», «Леса», «Свои люди — сочтемся», написал «Снегурочку»… Как можно совместить в одном лице создателя «Шестой симфонии» и «Франчески да Римини» с танцами к «Щелкунчику»? Разве новое, может быть, неожиданное проявление второй, тайной, домашней души есть всегда измена той душе, которую уже узнали и привыкли к ней?

Словом, там с мальчишеских лет дремало что-то…

Мальчик Володя брал бумагу и карандаши, акварелью создавал на бумаге «свои миры», и эта потребность создавать другой, может быть, волшебный мир — свойственна человеку, пусть даже доисторическому. Не горожанину, с иронической улыбкой прохаживающемуся в парке культуры и отдыха и читающему «Новый мир»… а другому.

Главный художник Гослитиздата Н. В. Ильин предложил мне работать над сказками. Я стал рисовать сказки… и увлекся.

В 1949 году был юбилей Пушкина. Не сразу все пошло. Многое выросло на сказках. Стилизация… подражание народному искусству. Люди городской культуры, образованные, стали подражать необразованным. Появились «знатоки», все объездили, срисовали.

Нет, создатель «своих миров» имеет свою родню в веках. Это первые иллюстраторы «Божественной комедии» Данте. Великий Босх. Матрешки, расписные сундуки, детские игрушки были и в их эпоху, но они не унижали свой дух, ставя себя в зависимость от них. Они создавали «свои миры», повинуясь какой-то особой потребности «творить» невиданное… Там, там, в этом «другом мире» уже все должно быть «доскональным», иначе это не «мир», а упражнение руки… не больше.

Чтобы рисовать «сказки», надо разбудить что-то у себя, там, в глубокой кладовой духа, а не делать перерисовки в музеях.