Вчера-позавчера

Тот вагон, где сидел Ицхак, был полон жителями Иерусалима, которые ездят обычно в Яффу на морские купания. От перемены места и от купания в море загорели их лица, они были бодры и духом, и телом. Устроились они с удобствами: кто — на подушке, а кто — на перине, и корзина, полная еды, стоит у ног каждого, и они поглядывают, кто — на свой располневший живот, а кто — на округлившееся лицо соседа. Настроение у всех было отличное, и они стали подтрунивать над этим обычаем, а именно над необходимостью смены воздуха и купания в море как над нелепым обычаем, выдуманным врачами. Ведь если испробуют врачи всевозможные лекарства, которые не помогают, то посылают они больных в Яффу и наказывают вести себя там так-то и так-то, чтобы был у них потом повод сказать: «Наверняка не выполняли вы все наши указания», и тогда они продолжат мучить своих больных лекарствами. Ведь если говорить про воздух, так Иерусалим — самое святое место в мире, и отсюда, естественно, следует, что его воздух лучше, чем воздух Яффы. А что касается моря, так если бы мы были достойны, то море Шломо до сих пор существовало бы. И как только они упомянули море, то начали говорить про море Шломо и про семь морей, омывающих Эрец Исраэль, и про то, почему морская вода полезна для здоровья. Потому что нет у светил власти на море, а только у Господа, Благословен Он, у Него одного, а ведь Он наверняка желает добра Своим созданиям, тем более народу Израилеву. Особая близость есть у Него с морем и с Израилем, ведь море дает соль для жертвоприношений, и Он помнит о тех жертвах, что евреи приносили Ему на жертвеннике. И раз уж вознесли пассажиры хвалу морю, вспомнили они обитателей моря, на которых не падает никакая нечистота, потому что первый человек не дал им имен. Поэтому не встречаем мы во всей Торе имен рыб. А поскольку упомянули они рыб, отдали им должное. Ведь несмотря на то что нет над ними личного божественного присмотра и нет у них понятия удачи, как у человека, они получают все это через человека, так как время от времени готовит себе человек рыбу в честь субботы. И Яффу они помянули добром за то, что удобно и сытно там жить. И когда вспомнили они Яффу, принялись они вздыхать, что, пока находится человек в Яффе, он заботится о теле, будто тело — главное в человеке и нет у человека ничего, кроме тела. На самом деле необходимо человеку тело, чтобы могла в нем существовать душа, вопрос только в том, какое место должно занимать тело и сколько времени мы должны посвящать заботе о нем. Довольно с тела того, что оно существует ради души, а на деле оно забирает себе все внимание и наслаждается, как будто оно — главное. Например, в заповеди о тфилин на первое место выступают его тело, рука и голова. И в заповеди о сукке: кто находится в ней целиком, если не тело? И так всегда на первом месте оно в любой заповеди, и уж нечего говорить про субботние трапезы и про заповедь о маце.

3

В другой группе пассажиров, не так уж сведущих в Торе, беседуют о той Яффе, о которой рассказывали им их отцы. О том, что, когда их отцы прибыли в Эрец Исраэль, нельзя было найти в Яффе даже скромный миньян евреев. И даже несколько лет спустя, после того как приехали туда евреи из Иерусалима, и поселились там, и захотели учредить общество по изучению Мишны, не нашлось во всем городе места, где бы имелись все шесть разделов Мишны, а один раздел — здесь и другой раздел — там. Теперь Яффа полна синагогами и бейт мидрашами, и не найдется ни одного бейт мидраша, где бы не стояло несколько полных собраний Мишны и не молилось бы несколько миньянов. И уже считает себя Яффа таким же городом, как и другие города Эрец Исраэль, и хочет получать свою часть халуки. И уже спорят там друг с другом два хасидских проповедника и обличают в своих проповедях один другого. А что касается главного раввина Яффы, то и тут имеются разногласия. Находятся евреи, которые предпочитают ему сына покойного раввина, поэтому тот задирает нос. А когда заговорили они о главном раввине Яффы, то отозвались о нем с большой похвалой — ведь кроме своего величия в мире Торы, явной и сокрытой, он отдает всего себя целиком буквально каждому еврею.

Вздохнул один и сказал: «Что нам с того, что он гений и праведник, если магазины открыты там по субботам, а он видит это и молчит». Вздохнул другой и сказал: «Наоборот, хорошо он делает, что ничего не предпринимает, ведь если делают что-либо, получается только хуже. В прошлом году хотел главный раввин изгнать из Яффы одного из владельцев домов терпимости. Мало того что не удалось его изгнать — этот грязный тип объединился с такими же испорченными людьми, как он, и поставили они себе своего раввина, и разбился город на несколько групп, и стал раскол еще глубже».

4