Вдали от дома

— Если мы не уедем сейчас же, нам ни за что не поспеть обратно вовремя.

Майкл поправил ремешок сумочки на ее плече.

— Я был прав?

— Подожди, и узнаешь, — таинственно отозвалась Мэри.

Позднее, когда Майкл припарковал свой «порше-спидстер» на аллее перед домом в федеральном стиле на Ноб-Хилл, Мэри вновь ощутила странную тяжесть в груди. Дом представлял собой одну из жемчужин старинной архитектуры, выглядел так, словно сошел со страниц учебника истории или путеводителя, и это впечатление дополняла высокая ограда из красного кирпича и чугунные ажурные ворота.

Майкл обошел машину и открыл перед Мэри дверь.

— Ну, как он тебе?

— Он великолепен.

— И даже при самом бурном движении отсюда до офиса всего двадцать минут пути.

Мэри с трудом могла устоять перед его энтузиазмом.

— Почему бы нам не осмотреть дом, пока мы ждем агента?

— Агент не придет. Я сообщил ему, что хочу в первый раз сам показать тебе дом.

Мэри покачала головой.

— Ручаюсь, перед тобой открылись бы даже ворота Форт-Нокса!

— Не будем терять времени. — Майкл взял ее под руку.

У парадной двери Мэри огляделась, пока Майкл вставлял ключ в замок. Теперь, у самого дома, ее чувство беспокойства усилилось, постепенно вытесняя всю решимость.

Правая створка массивных ореховых дверей отворилась. Майкл отступил в сторону с ободряющей улыбкой. Мэри глубоко вздохнула и перешагнула порог. Холл был просторным, залитым естественным светом. Под потолком висела хрустальная люстра, которая пришлась бы впору залу оперного театра. Грациозно изогнутая лестница взбегала на площадку второго этажа. Эхо шагов по мраморному полу отражалось от стен.

— Впечатляюще... — произнесла Мэри — ей не хватало слов, чтобы описать окружающую ее роскошь.

— Немного прохладно, не находишь? Дом придется как следует протопить. Пожалуй, стол из твоей гостиной можно поставить сюда, в середину, и, может быть, украсить его букетом цветов.

Мэри запрокинула голову, разглядывая потолок.

— Да, громадным букетом.

— Пойдем со мной. — Майкл взял ее за руку. — Нам надо осмотреть еще множество комнат.

Остальные помещения более соответствовали представлению Мэри о настоящем доме. Несколько комнат были частично обставлены и казались вполне уютными. Два кабинета оказались особенно приятными со своими каминами и окнами, выходящими в сад. Правда, Мэри не устраивали обои и расположение ванных комнат, но эти беды легко поправить.

В разгар осмотра второго этажа Мэри остановилась на площадке, разглядывая мраморный медальон на полу холла.

— Что ты там увидела? — спросил Майкл, подходя к ней сзади.

Постепенно, переходя из комнаты в комнату, Мэри начинала понимать, какая битва эмоций происходит в ее душе. Перебравшись в этот или любой другой дом с Майклом, она неизбежно будет вынуждена покинуть дом, в котором прожила тридцать лет, и проститься с воспоминаниями.

В берлингемском доме вырос Адам. Там, на двери детской, еще сохранились карандашные отметки, которые возобновлялись каждый день рождения, чтобы узнать, на сколько Адам подрос за год. Между ними попадались отметки, сделанные на Пасху или Четвертое июля — их оставлял Адам, желая поскорее вырасти. Несмотря на то, что за последние десять лет Адам не прожил в родном доме и двух недель, для него там всегда была приготовлена спальня. И повсюду в старом доме Мэри представляла Джеральда — разжигающим огонь в камине утром, на Рождество, улыбающимся ей через стол в столовой, лежащим рядом с ней в постели.

Мэри казалось, что от нее потребовали забыть прошлое, чтобы строить будущее. В доме, где она начнет жить с Майклом, Адаму не о чем вспоминать. Приезжая в гости, он будет проводить ночи в чужой комнате. Она продавала компанию отца Адама, чтобы устроить собственную жизнь. Но как она могла продать воспоминания сына?

— Мэри! — Любопытство Майкла сменилось беспокойством.

Она обернулась. Нежность в его глазах рассказала Мэри, что Майкл все поймет, что будет готов ездить по утрам через весь город, лишь бы она была спокойна. Адам — ее сын, и Майкл никогда не попросит ее ни о чем, что изменит их отношения.

Но Адам вел свою собственную, совершенно отдельную жизнь — как и должно быть. А Майклу предстояло стать ее любимым, ее спутником до конца жизни.

Для Мэри пришло время расстаться с прошлым.

— В которой из комнат у нас будет спальня? — спросила она.

Майкл улыбнулся.

— В какой захочешь.

— Нет, скажи ты, — настаивала она.

— Я бы выбрал комнату с большим окном и диваном возле него. По утрам мне нравится видеть солнце, и вид из окна там...

Мэри взяла его за руку.

— Идемте со мной, мистер Эриксон, — таинственно заявила она.

Они поднялись по лестнице на третий этаж. Открыв дверь, Мэри очутилась в одной из комнат для гостей, где еще сохранилась мебель и, самое главное, огромная викторианская кровать. Мэри собиралась объявить войну всем с детства затверженным правилам приличия. Потянувшись, она принялась развязывать галстук Майкла.

— Полагаю, нашему новому дому понадобится соответствующее крещение.

Он удивленно заморгал, прежде чем изогнуть губы в лукавой улыбке.

— Обещаю — этот день ты никогда не забудешь.