Вдали от обезумевшей толпы

Поздняя осень уже переходила в зиму, и сухие листья толстым слоем покрывали торф на болотах и мох в лесах. Еще недавно Батшеба находилась в оцепенении чувств, которое, по существу, не было оцепенением, а теперь ею овладело странное спокойствие, которое нельзя было назвать безмятежностью. Пока она была убеждена, что Трой жив, она могла хладнокровно думать о его смерти, но теперь, когда могло оказаться, что она потеряла его, она сожалела об утрате. Она по-прежнему управляла фермой, получала значительные доходы, не слишком ими интересуясь, и вкладывала деньги в различные начинания только потому, что поступала так в минувшие дни. Прошло лишь несколько недель, но от прошлого ее отделяла необозримая пропасть, словно она уже умерла, но еще сохранила способность суждения и, подобно скорбящим героям известной поэмы, могла размышлять о том, каким драгоценным даром была прежде для нее жизнь.

Однако овладевшая Батшебой апатия имела благие последствия, а именно, Оук был назначен управителем — шаг, на который она долго не решалась. Но поскольку он, по существу, уже давно выполнял эти обязанности, перемена, если не говорить о прибавке жалованья, не слишком бросалась в глаза окружающим.

Болдвуд жил в уединении и в полной бездеятельности. Значительная часть его пшеницы и весь урожай ячменя за этот год пострадали от дождя. Зерно проросло, побеги густо переплелись, и в конце концов ячмень стали выбрасывать целыми охапками свиньям. По всей округе шли толки: люди удивлялись небрежности фермера, причинившей ему такие убытки; работник Болдвуда сообщил, что о забывчивости не может быть и речи, так как подчиненные не раз осторожно напоминали Болдвуду, какая опасность грозит его зерну. Глядя, как свиньи с омерзением отворачиваются от гнилых колосьев, Болдвуд наконец опомнился и как-то вечером послал за Оуком. Навело ли его на мысль недавнее повышение Оука у Батшебы или что-либо другое, но фермер предложил Габриэлю взять на себя управление Нижней фермой наряду с фермой Батшебы, уверяя, что ему необходим помощник, именно такой надежный человек. Несчастная звезда Габриэля, как видно, начала быстро закатываться.

Узнав об этом предложении, Батшеба, с которой Оук должен был посоветоваться, сперва довольно вяло ему возражала. Она считала, что одному человеку будет трудно управлять двумя фермами. Болдвуд, которым, как видно, руководили не столько хозяйственные, сколько личные соображения, предложил Оуку в его личное пользование коня, что позволяло быстро переезжать из одного места в другое, так как фермы находились бок о бок. Во время этих переговоров Болдвуд непосредственно не общался с Батшебой, имея дело лишь с Оуком, который служил посредником между ними. Под конец все уладилось, к общему благополучию, и вот Оук, сидя на крепком низкорослом жеребце, стал ежедневно объезжать вдоль и поперек участок земли почти в две тысячи акров, с довольным видом оглядывая эти владения, как будто весь урожай принадлежал ему, меж тем как хозяйка одной половины имения и хозяин другой сидели у себя дома в угрюмом уединении.

В связи с этим весной в приходе пошли толки о том, что Габриэль Оук проворно выстилает перьями свое гнездышко.

— Что ни говори, — судачила Сьюзен Толл, — а Гэб Оук вовсю расфорсился. Три раза в неделю ходит в начищенных сапогах, по воскресеньям на нем высокая шляпа, а уж о рабочей блузе он и думать забыл. Пыжится Оук, как бентамский петух, и, глядя на него, я диву даюсь да помалкиваю.

У Батшебы Габриэль был на жалованье, и размер его не зависел от ее доходов. Но вскоре стало известно, что с Болдвудом он заключил соглашение, по которому ему причиталась известная доля прибыли, разумеется, весьма скромная; все же участвовать в доходах было почетнее, чем работать по найму, эта сумма могла увеличиваться, не то что жалованье. Иные стали называть Оука скупердяем, видя, что теперь, когда положение его значительно улучшилось, он живет среди той же обстановки, все в том же коттедже, сам чистит картошку, штопает себе носки, а порой даже своими руками стирает себе белье. Но Оук проявлял какое-то вызывающее безразличие к общественному мнению, вдобавок он строго придерживался старых привычек и обычаев лишь потому, что они старые, и можно было по-разному истолковывать его поведение.