Вдали от рая

Признаться, она так и не сумела полностью и досконально разобраться в его системе, многое просто приняла на веру, не слишком хорошо понимая, как и почему это работает. Впрочем, что тут удивительного? Разве все люди хорошо представляют себе принципы законов физики или, скажем, устройство телевизора, телефона, самолета или компьютера? Нет, конечно. Но недостаток знаний ничуть не мешает им смотреть любимые фильмы и передачи, летать в другие города и страны, болтать по мобильному со знакомыми и лазить по Интернету. Нечто подобное происходило и с Верой. Например, ей казалось, что передача энергии от донора к реципиенту (принимающему) должна происходить только тогда, когда они находятся рядом. Но оказалось, что ничего подобного. Для перераспределения энергии отец не нуждался в присутствии объекта – ему было достаточно лишь пряди его волос, которые прекрасно могли выступать передаточным звеном, если были срезаны недавно и с полным соблюдением правил. Вера не могла толком объяснить, как и почему это происходит, но вскоре имела возможность своими глазами убедиться, что подобная передача энергии – даже на расстоянии, через промежуточное звено, которым она стала, – вполне реально существующий факт.

Работа, которой ей пришлось заняться, и впрямь оказалась тяжелой. То есть сначала все было легко и очень интересно, напоминало захватывающую игру то ли в волшебников, то ли в разведчиков. Во всяком случае, встречаясь с первым назначенным папой объектом, Вера чувствовала себя этаким Штирлицем, резидентом на задании. Познакомиться, войти в доверие, одурманить, проделать необходимые ритуалы со свечой и отрезанными волосами, произнести определенные заговоры… Больше всего она боялась, что перепутает слова заклинаний. Хотя папа и уверял, что смысл неважен, имеет значение звуковой состав фразы, определенным образом воздействующий на мозг, она все равно беспокоилась, что собьется и этим нарушит ход эксперимента.

Первый раз действительно получилось неважно, точнее, если быть честной с самой собой, вообще ничего не получилось. Вера опасалась, что папа рассердится на нее, но он был спокоен и только заставлял ее по многу раз прокручивать в памяти и проговаривать вслух все подробности – до тех пор, пока они вместе не вычислили, где именно Вера допустила ошибку. После этого она снова встретилась с объектом – и на этот раз сработало.

Полученный результат очень вдохновил папу – это было заметно невооруженным глазом. Он как-то сразу помолодел, посвежел и выглядел очень счастливым. А вместе с ним была счастлива и дочь, ее прямо-таки переполняла гордость за то, что она сумела сделать.

Настроение испортилось только спустя несколько недель, после того, как Вера опять случайно встретилась с донором – и сначала не узнала его, а узнав, содрогнулась. Румяный, склонный к полноте живчик усох, как щепка, почернел лицом и как будто даже сделался ниже ростом. Если в их первую встречу он был всего лишь слегка лысоват, то теперь волосы выпали, точно в результате облучения. Он выглядел смертельно больным, как выражалась иногда ее бабушка Тося, царствие ей небесное, краше в гроб кладут.

Потрясенная Вера рассказала обо всем отцу, тот обнял ее, сочувственно погладил по волосам.

– Ангел мой, я ведь предупреждал тебя, что наша работа не из легких… Мы с тобой имеем дело с безнадежными людьми. Дни этого бедняги были сочтены уже тогда, когда ты встречалась с ним самый первый раз. Просто тогда это еще не было заметно.

И тогда дочь поверила этим словам, как привыкла верить всему, что говорит отец. Первые сомнения закрались в ее душу позже, много позже…

Глава третья, в которой Виктор Волошин поселяется на Сиреневом бульваре

Итак, дверь в квартиру Веры, на которую случайно облокотился Волошин, открылась и бесшумно подалась вовнутрь. От неожиданности и от того, что пол и стены вокруг него точно покачнулись и поехали куда-то вниз, Волошин едва удержался на ногах. Опасливо заглядывая в темное бархатное нутро квартиры, он усиленно соображал: неужели эта дверь всегда так и была незапертой? Выходит, зря он столько топтался на этой площадке, надавливая на звонок и слушая его мелодичное звучание, вместо того чтобы просто войти?

Нет, невозможно! Он хорошо помнил, как бился в эту дверь, рыдая и крича что-то нечленораздельное, экс-банкир Васильцов, как он колотил кулаками по старому, уже местами потрескавшемуся и прохудившемуся дерматину. Дверь насмерть стояла под его натиском, отвечая ему ухающими деревянными звуками. И даже предположить тогда, что она открыта, было совершенно немыслимо – напротив, она казалась средоточием незыблемости и приватности чужого жилья, пословицы про дом-крепость, символом всего утаенного, засекреченного, укрывающегося от посторонних любопытствующих глаз…