Вдали от рая

На заднем плане слышалось глухое рычание, невнятный шум, похожий на стук отбойного молотка. Где это Валера – на стройке, что ли?

– Куда приехать? Во Францию? Ты что это, Валер?

– Да в какую, к черту, Францию! – заорал вдруг каким-то не своим, высоким и срывающимся, голосом Валера. Сразу появилась отвратительная, вяжущая пустота где-то внутри… Если уж Валера, всегда такой рассудительный и сдержанный, сорвался на крик – значит, дела плохи, хуже некуда. – Накрылась наша Франция медным тазом! Дроздова нас почти что с самолета сняла! И ты сюда приезжай, немедленно!

– Да куда приезжать-то? Где ты?

– Где ж мне еще быть, как не в этом чертовом Большом Гнездниковском переулке! – рявкнул Валера, заглушая отбойный молоток. Волошин отодвинул трубку от уха.

– Валер, я Юру отпустил, – он бросил взгляд на часы. Водитель, судя по всему, уже в автосервисе, а тот где-то на окраине, в Коломенском, кажется… Даже если вызвать Юру прямо сейчас, то дожидаться, пока Юра оттуда приедет через московские пробки, можно до вечера.

– Придется обойтись без Юры. Сам приезжай, такси бери, да хоть на метро! Главное – побыстрее!

Глава шестая, в которой мир начинает рушиться в прямом и переносном смысле

На метро Виктору все же добираться не пришлось. К чему такие жертвы? Сначала он попытался вызвать такси по телефону, но, узнав, что машина может быть подана в лучшем случае через час, плюнул и, выйдя на бульвар, тут же остановил частника на разбитом «Форде».

Водитель с крепкой щетинистой головой и черносливовыми, точно с персидской миниатюры, глазами, всю дорогу ехал молча, не глядя на пассажира. Только при въезде в переулок осчастливил его соображением:

– Здэс выхады. Дальще нэ еду. Видищь, какой дальще пухтим-бухтим.

Деньги он взял, несмотря на волошинский имидж состоятельного человека, весьма умеренные. Или Виктор просто отвык от цен за проезд на частниках.

Что такое «пухтим-бухтим», так и осталось неизвестным. Возможно, название кавказского национального праздника. А возможно, волшебный зверь из «Тысячи и одной ночи». Так или иначе это слово наиболее точно соответствовало происходившему в районе дома номер двадцать восемь по Большому Гнездниковскому переулку. Здесь скопились, похоже, все аварийные машины Центрального округа, включая несколько пожарных расчетов. Зачем-то завывала сирена, люди в оранжевых комбинезонах суетились вокруг особняка… точнее, того, что еще недавно было особняком. Сегодня здание больше напоминало декорацию авангардного спектакля. Почти все окна в третьем этаже и часть во втором лишились стеклопакетов и, обведенные неровной траурной каймой, являли миру черное, выжженное дотла нутро комнат, в которых лишь пару недель назад был закончен ремонт. Наружные стены дома, еще недавно нарядно-бежевые, приобрели сероватый оттенок, сплошь покрылись грязными разводами и обширными влажными пятнами. Местами штукатурка, на которой держалась краска, обвалилась, открывая кирпичную кладку. Особый колорит зрелищу придавала тонкая струя воды, низвергавшаяся с третьего этажа и радужными брызгами падающая в сумрачный, затененный, заполненный народом двор.

Среди мельтешащих вокруг людей Волошин заприметил рыжие волосы и опущенные плечи Сашки Варфоломеева. Таким виноватым он, пожалуй, видел друга только один раз в жизни – когда они, девятилетние, играя в футбол, случайно угодили мячом прямиком в клумбу с какой-то редкой, махровой, кажется, китайской розой, которую Сашкина бабушка холила и лелеяла, как царственного младенца.

Да уж, если сюда примчался и Сашка, который обычно старается как можно меньше заниматься делами фирмы, – значит, ситуация и впрямь не из приятных…

– Бомба, Саша? – с надеждой спросил Волошин, подойдя к нему. – Поджог? Форс-мажорные обстоятельства?

– Проводка, Витя, – в голосе друга звучала глубокая скорбь. – Старая проводка. Как полыхнуло – мало не показалось!..

Рядом с Варфоломеем подскакивал, точно марионетка, которую дергают сверху за ниточки, господин Гвадалуччи; на его обострившемся, еще более горбоносом, чем накануне, лице калейдоскопом сменялись различные эмоции, от растерянности до гнева и наоборот. Передаточным звеном между Сашкой и итальянцем служил совершенно скукожившийся, спрятавшийся в свой неуместно светлый костюм переводчик, который только и успевал робко вставлять в назойливое жужжание итальянской речи:

– Господин Гвадалуччи требует объяснений… Господин Гвадалуччи указывает на нарушение контракта со стороны фирмы «АРК»…

Подошел Валера, из-под насупленных бровей взглянул в глаза Виктору. Между ними произошел немой диалог:

«Ну и чего ради ты меня позвал? Чтобы итальяшка мне нос откусил?»

«А что, по-твоему, справедливо было бы мне одному отдуваться?»

– Спокойно, господа, спокойно, – справившись с внезапным першением в горле, громко сказал Волошин. – Объясните господину Гвадалуччи, что все будет улажено… так сказать, к нашей обоюдной пользе…

А что он еще мог сказать?